Шрифт:
Закладка:
Карпатский уже собирался снова дойти до кофеварки, но его внимание привлекло изображение на мониторе коллеги. Это была схема, похожая на ту, что они составляли в процессе работы над сложными делами. Вот только дела такого у них сейчас не имелось. Похоже, Соболев затеял какое-то свое расследование.
Дверь кабинета открылась, заставляя обернуться, на пороге появился сам Соболев.
― Доброе утро, ― поздоровался тот машинально, напряженно глядя то на Карпатского, то на свой монитор. В его глазах читался явственный вопрос: «Какого черта ты забыл на моем столе?»
― Доброе, ― отозвался Карпатский и поднял пакетик с медальоном, демонстрируя его Соболеву. ― Хотел отдать тебе это. Вернешь Федоровой при случае. Или пусть она сама к тебе за ним заедет.
Он бросил пакетик обратно на стол и все-таки дошел до подоконника, на котором уже затихла кофеварка. Соболев заметно расслабился и направил к своему рабочему месту.
― А чего я? Сам изъял, сам и отдавай. Я вообще в том расследовании не участвовал.
Карпатский обернулся и выразительно посмотрел на него.
― Официально не участвовал, ― тут же уточнил Соболев.
― Вот заодно и поучаствуешь.
Карпатский налил себе кофе, спиной чувствуя недовольство коллеги.
― А оно мне зачем?
― А напомни, кто из нас майор?
Соболев скрипнул зубами. Не буквально, конечно, но ощущалось именно так.
― Так точно, товарищ майор.
Карпатский редко испытывал угрызения совести, но сейчас что-то такое шевельнулось внутри. Зря он, конечно, про майора. Знал ведь, что Соболева однажды уже прокатили со званием, а теперь, после обвинений во взятке, скорее всего, прокатят снова. Обвинения, правда, не подтвердились, но такова уж система.
― Кофе будешь? ― примирительным тоном предложил он.
Соболев ответил не сразу, словно пару секунд размышлял, согласиться или демонстративно обидеться. В конце концов выбрал первое:
― Буду. Без сахара, но с печеньем.
Это был весьма внятный намек на то, что сам он за всем названным не пойдет, а предлагает подать. Карпатский не стал возражать: и кофе во вторую кружку налил, и печенье на стол коллеги отнес. Не просто так, конечно.
― Что там у тебя за схема? ― поинтересовался он, кивнув на монитор.
Там уже ничего не было: Соболев свернул все окна, как только сел на место. Но отпираться почему-то не стал.
― Да так, пытаюсь взглянуть на события на Медвежьем озере в комплексе и со стороны.
― Объединив два дела в одно? ― Это Карпатский успел ухватить.
Соболев кивнул и потянулся за печеньем.
― Если это эхо истории четырехлетней давности, то и дело одно. Тогда нам тоже поначалу казалось, что преступления не связаны между собой. Хотя Федоров уже со второго случая твердил о взаимосвязи, а Велесов ― о возможной серии. Но очевидно все стало только после третьего случая. Пока у нас тоже маловато данных, чтобы сказать с уверенностью, но я решил начать приглядываться к этим событиям уже сейчас. Неофициально, конечно.
― Ну и как? Что там пока вырисовывается?
Соболев пытливо посмотрел на него поверх чашки.
― Тебе правда интересно? Или просто надеешься найти в моих наработках способ утопить Юлю Федорову?
Карпатский ответил ему укоризненным взглядом.
― Не надо делать из меня монстра, который охотится за несчастной девушкой. Если она здесь ни при чем, я буду только рад. Но пока мне все видится иначе.
― Да? А вот можешь объяснить мне ― нормально, внятно, с аргументами, без упоминания интуиции ― почему девчонка, которая в жизни мухи не обидела, видится тебе каким-то маньяком?
― А ты готов меня услышать? Или просто хочешь другу отчитаться, что у меня есть на его жену?
― Не надо делать из меня крысу, ― явно передразнивая его, ответил Соболев. ― Я, конечно, Владу помогаю, когда вижу, что это к лучшему. Но я на него не работаю.
Прозвучало довольно убедительно. И потом, если они действительно хотят разобраться в происходящем, кто-то должен начать этот разговор первым. Молчать и рыть в одиночку ― еще и неофициально ― определенно контрпродуктивно.
― Хорошо, тогда вот тебе факты и мои аргументы. Первое дело ― убийство Екатерины Осиповой. Она работала на Федорову…
― Но у них не было конфликтов!
― Зато связь есть. Дай договорить. Не будем забывать, что некую странную запись, якобы ставшую причиной гибели другой девушки, подруги нашли в гостинице Федоровой, во всегда запертом подвале, ключ от которого якобы куда-то делся. Да, его могли похитить. Да, плеер с записями могли подбросить. Но с тем же успехом Федорова могла просто снять ключ со связки и использовать, когда ей было нужно. Могла подбросить плеер, но не учесть того, что его заберет не та девушка. И все же потом обе подруги приехали именно сюда и обе погибли: одну мы нашли мертвой на качелях, другую ― в воде. И Федорова тогда была и на озере, и у качелей, ее следы обнаружены на месте преступления, на ее руках ― кровь жертвы.
― Потому что она ее нашла. Не всякий, кто нашел, тот и убил.
― Не всякий, кто нашел, тот не убил, ― парировал Карпатский. ― Еще скажи, что тебе таких случаев не попадалось. Но допустим. Если две девушки встретились на озере, чтобы послушать записи, и обе погибли, то у кого плеер?
― У убийцы.
― Верно. И мы, как наше доблестное следствие, могли бы подумать на озерного маньяка, Кирилла Надежина, но едва плеер попадает в руки к нему, он бросает его в воду. Убийца Осиповой плеер не выбросил, а подкинул третьей подруге ― Диане Стрелецкой, оставил в ее номере. Значит, маньяк Осипову не убивал. Кто был тогда в гостинице? Чета Федоровых, их охранник, московский коуч и сама Диана. Магнитные замки не работали, войти мог кто угодно, но это риск: вдруг кто-то заметит. А кто вполне официально заходил в комнату по весьма невинному поводу?
― Кто?
― Федорова. Якобы присматривая за работой временной горничной. Уйма возможностей незаметно подложить плеер.
― С тем же успехом это могла сделать сама горничная, которой кто-то денег сунул, ― возразил Соболев. ― Или вообще кто угодно мог проникнуть в гостиницу и сделать это. Там тогда ни наблюдения не было, ни карточек этих.
― Предположим, ― кивнул Карпатский. ― Но Федорова могла ― и это важно. Идем дальше. Второе дело: похищение девочки. Зайцева призналась в содеянном, но как она могла провернуть подобное самостоятельно? Предположим, утащить мастер-карту несложно, это можно сделать и дважды, если уж сумел один раз, но подключиться к системе видеонаблюдения неизвестно где ― мы ведь не нашли место подключения ― задача не для дамочки, клепающей рекламные тексты по заказу. И второе похищение она на себя не взяла, да и не нужно оно ей было. А там снова: подключение к системе видеонаблюдения, невероятно ловкое проникновение на этаж… Да и в обоих случаях совершенно непонятно, как похитители ― и Зайцева, и наш неизвестный ― покинули гостиницу, не засветившись на камерах. Когда я говорил с Зайцевой, она обмолвилась, что в вечер похищения вернулась в гостиницу, но не через центральный вход. Очевидно, есть еще какой-то способ попасть внутрь, возможно, даже миновав камеры, но кто может знать все это достаточно хорошо? Хозяева гостиницы! И это снова приводит нас к Юлии Федоровой.
Неожиданно для него Соболев улыбнулся.
― Ты упускаешь один важный момент во второй истории. Кто убил Зайцеву?
Карпатский напрягся. Это был вопрос, на который он не знал ответа, хотя видел предполагаемого убийцу собственными глазами. И тот вполне мог прикончить и его. Однако по какой-то причине пощадил.
― Там темно было, свет мигал, ― невнятно ответил он, чересчур пристально разглядывая кофе в своей чашке. ― Я не уверен…
― Ты знаешь, что видел, просто не можешь сказать, ― уверенно заявил Соболев. В его тоне слышались нотки сочувствия. ― Ведь слова прозвучат безумно, и ты сам себе не готов поверить, а потому знаешь, что не поверит никто.
Карпатский хмуро посмотрел на него исподлобья, одновременно заглядывая в собственные воспоминания и видя в них маленькую девочку с окровавленным ртом,
