освещении и непрерывном наружном наблюдении в Лодзи были задержаны агенты немецкой разведки Захарий Куфман и Гирш Сагалов, которые неоднократно встречались с резидентом и передавали ему документы по перегруппированию армий Северо-Западного фронта, подготовленные и проданные им моими помощниками. Арестован и писарь артиллерийской бригады Иван Греблов, успевший продать подозреваемому нами в шпионстве Соломону Цукерману список руководящего состава армии и копию карты с дислокацией батарей артиллерийской бригады. После окончания предварительного следствия можно ликвидировать это дело и направлять его в суд.

– Постарайтесь, пожалуйста, осуществить все в рамках «Положения о контрразведывательных отделениях», чтобы дело о шпионаже не развалилось в суде за недоказанностью, как это еще часто у нас бывает, – назидательно промолвил Баташов.

– Я, конечно, сделаю все, что в моих силах, – доверительно промолвил подполковник, – но вы же знаете, ваше превосходительство, что и Положение, и Инструкция, и Правила по работе контрразведки, утвержденные еще в 1911 году, уже значительно устарели. Я не могу одновременно принимать все меры, для того, чтобы секретные агенты ни в каком случае не обнаруживали бы своего участия в работе контрразведки и никоим образом не выяснили своей роли на предварительном следствии и суде, и в то же время без их участия представлять доказательную базу для возбуждения уголовных дел за шпионаж. Это же бессмыслица какая-то. Отрицательно влияют на прохождение шпионских дел и общие недостатки Уголовного уложения, которое дает возможность бороться не с самим шпионством, а лишь исключительно с его проявлениями – передачею и сообщением сведений о военной обороне государства. Именно из-за этого большинство заведенных в отделении шпионских дел не доходило до суда, а арестованных агентов в лучшем случае удавалось отселить во внутренние губернии, подальше от театра военных действий. Что же касается арестованного нами резидента германской разведки, то я вам твердо обещаю не только довести дело до суда, но и добиться расстрельного приговора. Тяжелое ранение двух жандармов – это для военного суда достаточно веское основание и без его шпионского досье. В отношении других фигурантов этого дела неотвратимости наказания я обещать не могу…

– Я прекрасно осведомлен обо всех этих казусах, – с явным сожалением в голосе промолвил Баташов, – но хочу вас обрадовать. По распоряжению Верховного главнокомандующего, идет работа над новым Положением о работе контрразведывательных отделений в военное время, где, я надеюсь, будут учтены все наши пожелания…

– Дай-то бог! Дай-то бог! – удовлетворенно воскликнул подполковник.

– Но возвратимся к нашему сегодняшнему просчету, – сухо промолвил Баташов. – Каким образом противник получит теперь нашу дезинформацию?

– Я уже думал над этим, – уверенно расправил свои насквозь прокуренные усы подполковник. – Мы подкинем им кого-то из погибших накануне солдат, переодев в форму адъютанта. По имеющимся у меня данным, против участка 2-го армейского корпуса противник накапливает силы для нанесения удара по выступу, который командующий армией генерал Шейдеман планирует с завтрашнего утра оставить. После начала артиллерийской подготовки немцев, перед тем как оставить позиции, мы и подкинем нашего «фельдъегеря». Так солдат и после своей смерти сослужит нам хорошую службу…

– Но немцы могут и не поверить, – задумчиво промолвил Баташов.

– На этот случай я приберег старого еврея Цукермана, который держит в Лодзи свою цирюльню. Я специально не стал его арестовывать, хотя сегодня, после задержания резидента, получил еще одно подтверждение о сотрудничестве этого лодзинского цирюльника с врагом. Среди своих пособников арестованный нами немец назвал и Цукермана, который имеет свой личный канал переправки информации немцам.

Генерал задумчиво кивнул.

– Не кажется ли вам, ваше превосходительство, что пора освежить свою прическу? – после небольшой паузы неожиданно предложил Залыга.

Баташов провел ладонью по буйно заросшим вискам.

– Пожалуй, вы правы, – кивнул он понятливо головой.

Вскоре подполковник и генерал, уютно расположившись в штабном «паккарде», запылили по малолюдным лодзинским улочкам в сторону центра.

Цирюльня оказалась довольно фешенебельным и отменно благоухающим заведением, с мужским и женским залами, разделенными плотным коричневым занавесом.

Дорогих гостей встретил сам хозяин. Подобострастно прошипев:

– Прошу, пане. – Он, оценивающе взглянув на посетителей, уверенно предложил генералу свое лучшее кресло.

– Только что выписано из Парижа, – скромно промолвил он, помогая Баташову поудобнее там расположиться.

Быстро сбросив засаленную поддевку, хозяин, накинул на себя белоснежный халат:

– Дорогих гостей, русских офицеров, цирюльник Цукерман всегда обслуживает сам. Цукерман, это я.

Не обращая никакого внимания на суетливого еврея, Баташов, словно продолжая начатый в машине разговор, промолвил, обращаясь к подполковнику.

– Нужно как можно скорее передислоцировать 2-й армейский корпус к Красновице, чтобы своевременно начать на этом направлении общее наступление армии.

У подправляющего прическу мастера при этих словах неожиданно дрогнула рука, и он сильнее, чем следовало, прижал к виску Баташова холодные ножницы.

– Пся крев! – грозно рявкнул генерал. – Так ты мне всю прическу испортишь.

– Рrzepraszam[7], пане! – испуганно пролепетал цирюльник. – Рrzepraszam, пане!

– Передайте мое распоряжение начать наступление второй армии не позже середины ноября!

– Будет исполнено, ваше превосходительство, – с подобострастным придыханием произнес подполковник, щелкнув каблуками.

Возвращаясь в штаб, Залыга, сосредоточенно покручивая свои рыжие усы, многозначительно промолвил:

– Теперь, ваше превосходительство, немцы обязательно схватят нашу наживку…

– Может быть, может быть… – задумчиво промолвил Баташов. – Но посредством резидента наша фальшивка бы выглядела куда убедительней.

– Да-а! – не стал спорить подполковник. – Сплоховал я… Виноват. Дайте срок, исправлюсь.

– Я доверяю вам и потому прошу, не ставя в известность штаб, по своим каналам перепроверить данные о противнике. Прежде всего это касается сосредоточению в районе Торна армейских корпусов 9-й армии. Хоть это направление и находится против 1-й армии, я хотел бы лично от вас получить эту информацию…

* * *

Занимаясь формированием контрразведывательного аппарата фронта, Баташов неоднократно наталкивался на вольное или невольное противодействие офицеров разведывательного отдела, которые презрительно именовали контрразведчиков «розыскными».

Неоднозначно складывались отношения между службами разведки и контрразведки, объединенными единой территорией, руководством и взаимодополняющим родом деятельности, прежде всего, потому, что офицеры, возглавлявшие их, как правило, располагали собственными агентурными возможностями, и нередко, действуя независимо друг от друга, видели не только успехи, но и провалы в деятельности своих коллег. Немаловажной причиной возникающих трений было и то, что представители военной разведки в большинстве своем были выпускниками Академии Генерального штаба, и принадлежали к военной элите, так называемой, «белой кости». В то же время в контрразведке в основном служили офицеры из обедневшего дворянства и мелкие чиновники, которым приходилось постоянно работать с «чернью». Генштабисты находились в состоянии постоянной конкуренции с «розыскными», и постоянно оспаривали у них право первого доклада вышестоящему начальству по всем военным вопросам. Первые итоги совместной деятельности, которые подвел для себя Баташов, были неутешительными. Они свидетельствовали прежде всего о том, что контакты руководителей разведывательных отделений