князья, князья-совладельцы третей Москвы, тысяцкие, княжие наместники для исполнения административно-полицейских обязанностей назначали на должности приставов слуг своего двора, исходя из места службы, именовавшихся «дворянами», поручая им полномочия «праветчиков» и «доводчиков». Главной обязанностью доводчиков изначально был сбор «доводов» или доказательств о совершении кем бы то ни было преступлений, данных для гражданского иска, а также вызов или привод в суд преступников или свидетелей. По сути доводчики были прообразом следователей и дознавателей. Позднее к ним переходят еще многие функции надзора за безопасностью и порядком в определенной части города. Праветчики, по-видимому «правили», то есть выполняли постановления суда или распоряжения руководства по взысканию долгов, по взысканию сумм иска, по наказанию преступников и т. д.

С усилением власти московских князей происходил процесс постепенного огосударствления приставов, то есть их перестают назначать из числа слуг кормленщиков (наместников, волостелей), а потом их вообще отменяют, заменив «недельщиками» и другими приказными людьми.

Реформа Дмитрия Донского по упразднению должности московского тысяцкого послужила еще большей централизации великокняжеской власти. Он достаточно сильно ограничил судебные права князей-совладельцев, оставив все судопроизводство в своих руках и в руках своего наместника. Все судебные дела в Москве велись наместником Дмитрия Донского в присутствии наместника князя-совладельца: «а ударишь ми челом Москвитин на Москвитина, пристава ми дати, а послати ми к к своим Наместником, ини исправу учинят, а твои наместники с ними».[23] Великий князь Владимирский и Московский Василий I Дмитриевич после смерти отца еще сильнее ограничил права третников. Место тысяцких заняли «большие московские наместники», с кругом обязанностей близким к обязанностям тысяцких, но с гораздо меньшими полномочиями. Хотя должность «Большого московского наместника» была утверждена при Дмитрии Донском, но первый Большой наместник в Москве появился в годы правления Василия I Дмитриевича. Им становится Иван Дмитриевич Всеволожский. Его род был выдающимся среди московского боярства. Ему принадлежали многие вотчины в Переславском уезде. Иван Дмитриевич находился в родстве не только с последним московским тысяцким Василием Вельяминовым, но и с княжескими домами Суздаля и Москвы. Он оставался большим московским наместником и при малолетнем Василии II Васильевиче, получившем в будущем прозвище Василий Темный.

После смерти Василия I в 1425 г. его жена княгиня Софья Витовтовна, регентша при малолетнем Василии II, подчинила суду большого наместника кроме всей Москвы еще дворы удельных князей, дворы митрополита, монастырей и двор самого великого князя. Хотя суд продолжал проводиться в присутствии третного наместника, Большой наместник обладал значительными судебными полномочиями. Наместник судил дела о душегубстве, о нанесении бесчестья, о кражах с поличным и т. д. Им же устанавливался для враждующих сторон судебный поединок – «поле», крайне распространенный в Москве: «местом поединка была площадка у церкви Троицы «на Старых полях» в Китай-городе, поблизости от того места, где теперь стоит памятник первопечатнику Ивану Федорову».[24]

Наместник с третником судили всех пойманных в Москве на воровстве с поличным, не отправляя преступников в другие города по обычной подсудности. Так в частности отмечено в Губной грамоте 1486 г.[25] Московские судебные обычаи и порядки были взяты за образец для статей Судебника Ивана III 1497 г. В нем также упоминаются различные должности, обязанности по которым подразумевают выполнение административно-полицейских функций: доводчики, праветчики, недельщики и др.

Третное управление в Москве просуществовало, с незначительными изменениями, до конца XV в. Оно определенно усложнило развитие экономики хозяйства города. Не раз между князьями-совладельцами и их представителями вспыхивали ссоры, возникали недоразумения. Тем не менее это позволило Ивану Калите сохранить свой род, который из поколения в поколение увеличивал свое экономическое и политическое могущество, причем не отдельной из его ветвей, а всего рода в целом. Лишь Иван III, который стал царем всея Руси, хотя официально не принимал этого титула, отказался от концепции третного управления Москвой и смог завещать в 1504 г. своему сыну «город Москву с волостьми и с путми и з станы и з селы».[26]

Глава 3

Зарождение правовых основ организации охраны общественного порядка и борьбы с преступностью в древней Москве XII–XV вв.

В период зарождения единого государства Русь в IX веке основной формой выражения правовой нормы являлся обычай. Позднее, в X–XI вв. и в период политической раздробленности Руси на основе обычного права постепенно создаются первые нормативные правовые акты. К ним относятся международные договоры Руси с Византией, торговые договоры Смоленска с Ригой и Готским берегом, Новгорода с Готландским берегом, Русская Правда в Краткой и Пространной редакции, уставные грамоты Московских князей, наиболее известные и важные из которых – «Двинская» и «Белозерская» грамоты, а также Новгородская и Псковская судные грамоты.

Самые первые сведения о правоохранительной деятельности в государстве Русская земля находятся в договорах Руси и Византии, первый из которых – Договор Руси с Греками[27] знаменитый русский ученый Н.П. Загоскин считал отправной точкой истории русского права: «Если необходимо нужна «математическая точка» и для науки истории русского права – в таком случае «Договор Олега с греками 912-го года» мог бы с наибольшим правом заступить ея место».[28] Полный текст договора приводится в летописи «Повесть временных лет».

Здесь важно отметить, что «безнадежно отсталая», «варварская» Русь обещает руководствоваться теми же нормами права, что и одна из самых развитых стран того периода, система права которой была образцом для Европы. Хотя в данном договоре несколько раз упоминается «закон русский». Ряд отечественных исследователей уверены, что такой закон имел место быть, но сам документ не сохранился. Другие ученые считают, что «закон русский» подразумевал не писаный закон, а систему норм обычного права, то есть основанную на обычаях.

Тем не менее, между этими первыми международными договорами X в. и первым рукописным источником русского права XI в., сохранявшим свое значение до XV–XVI вв. – Русской Правдой – несомненно существует определенная связь. В Русской Правде присутствуют ряд уголовно-процессуальных и правовых норм, обозначенных в договорах с Византией.

Некоторые зачатки охраны порядка на Руси изложены в церковном Уставе князя Владимира и церковном Уставе его сына князя Ярослава в которых духовенству вменяется контроль за народной нравственностью, семейно-брачными отношениями, управление благотворительностью, надзор за честностью торговли: «Так по уставу св. Владимира к лицам, подлежащим суду духовному и его попечению, причисляются вдовицы, странники, нищие, врачи, больницы, и потом повелено: «весы градские и торговые и везде всякие мерила и весы, святителям блюсти». По уставу Ярослава, в котором повторяются те же положения, поручается духовному суду разбор почти всех преступлений против добрых нравов».[29]

Главный памятник светского законодательства Русская Правда – письменный свод законов появился задолго до образования Москвы в 1016 г. Составил его Ярослав Мудрый, прадед основателя Москвы Юрия Долгорукова. Изначально в Русской Правде было 18 статей, которые были дополнены сыновьями Ярослава Мудрого, в следствие чего создана «Правда Ярославичей». Также в этот кодекс вошел «Покон вирный», закон о вире – своеобразном судебном княжеском штрафе с нарушителей установленных порядков, который собирал вирник – должностное лицо князя.

Кроме этого был добавлен «Урок мостникам», определявший порядок оплаты труда мостостроителей. Все эти акты, Русская Правда Ярослава Мудрого, Правда Ярославичей составили редакцию «Краткой правды», включавшей 43 статьи и датированной 1072 г. При князе Владимире Всеволодовиче Мономахе составлена Пространная редакция «Русской Правды».

В Русской Правде был зафиксирован характерный механизм и своеобразные процедуры раскрытия и расследования преступлений, такие как «свод», «заклич», «гонение следа», а также система доказательств – «судебный поединок», «поличное», «судебная присяга», похожие на использовавшиеся в других государствах того исторического периода. «Свод» представлял из себя розыск потерпевшей стороной преступника, в том числе при помощи «заклича» – публичного объявления о преступлении, как правило в местах большого скопления людей. «Гонение следа» подразумевало также инициативный розыск преступника по имеющимся следам и уликам с места преступления. Эти формы розыска оставались основными вплоть до XV в.

Не смотря на то, что Русская Правда закрепила в качестве доминирующей обвинительную или состязательную форму процесса, при которой установление истины по делу было обязанностью сторон процесса, некоторые стадии следственной и судебной процедур требовали участия представителей исполнительной власти. А с