Шрифт:
Закладка:
— Лепестки цветка лютик называются «иебера», так же точно имеет имя и чашелистик — «партонат»; и стебель, и листья, и корень — все они имеют свои особые имена.
Но Верховный Маг, знавший имена всех частей лютика, отозвал назад свою душу. Сидя с закрытыми глазами под деревом, он вытянул ноги поудобнее и вскоре уснул под пологом листвы, сквозь которую пробивались на землю пятна солнечного света.
2. Учителя Рока
школе на острове Рок учились высшему искусству мальчики со всех островов Земноморья, подававшие надежды стать хорошими чародеями. Здесь они приобретали навыки во всевозможных видах колдовства, учили имена и руны, практиковались в приемах сотворения чар, наговоров и заклинаний, а также усваивали, что можно делать, а чего нельзя, и почему. Здесь же после долгих упражнений, когда руки, разум и дух становились одинаково искусными и дополняющими друг друга, они получали звание волшебника и принимали магический жезл. Настоящих волшебников готовили только на Роке, и, поскольку колдуны и колдуньи нужны были на всех островах, а применение магии было так же необходимо для народа, как хлеб, и приятно, как музыка, Школа Волшебства на Роке считалась заведением повсюду весьма уважаемым. Девять магов, которые были Учителями Школы, почитались за ровню самыми могущественными князьями Архипелага. Глава и попечитель Рока, носивший звание Верховного Мага, по своему положению не был подчинен ни одному человеку, кроме короля всех островов, да и то лишь формально, во имя соблюдения традиций вассальской верности, ибо ни один король не смог бы принудить столь могущественного мага подчиниться обычным законам, если бы тот вдруг пожелал поступить иначе. Однако даже во времена, когда на островах не было королей, Верховные Маги Рока продолжали считать себя их вассалами и служили соблюдению законов. На Роке и теперь все делалось так, как много веков назад, и он казался местом, избавленным от бед, и смех мальчиков гулко отдавался в тихих дворах и широких, просторных коридорах Большого Дома.Паренек, приставленный к Аррену в качестве проводника по Школе, коренастый, но подвижный, носил плащ, застегнутый у горла серебряной пряжкой в знак того, что он уже не новичок. Он закончил приготовительные курсы и теперь был признанным колдуном, продолжающим занятия для того, чтобы заслужить жезл волшебника. Звали его Кон. «Потому, — объяснил он, — что у моих родителей было шесть дочерей, и когда они решили завести седьмого ребенка, отец сказал, что ставит все на кон в игре с судьбою». Это был приятный и покладистый малый, сообразительный, с хорошо подвешенным языком. В другое время его чувство юмора доставило бы Аррену немало удовольствия, но сейчас, сказать по правде, он не в состоянии был уделить должного внимания своему опекуну. И Кон, имевший, пожалуй, излишнюю склонность извлекать радости из предоставляющихся ему обстоятельств, решил воспользоваться рассеянностью вверенного его попечению гостя. Он начал рассказывать ему про Школу всякие диковинные вещи — поначалу довольно близкие к истине, но затем все более неправдоподобные. И что бы он ни говорил, Аррен на все отзывался словами: «Вот как!» или «О да!», или «Понятно», пока Кон не пришел к выводу, что имеет дело с высокородным глупцом.
— Разумеется, здесь не готовят еду, — говорил он Аррену, проходя мимо огромной каменной кухни, которая вся так и сверкала медными котлами, гремела дружным стуком ножей и била в глаза и в нос резким запахом только что нарезанного лука. — Это все лишь видимость. На самом деле мы просто идем в трапезную, и каждый наколдовывает себе еду, какую хочет. К тому же не приходится мыть посуду.
— Понятно, — вежливо отозвался Аррен.
— Разумеется, новички, которые еще не научились наколдовывать себе еду, за первые месяцы успевают потерять изрядную долю своего веса. Но именно поэтому они усваивают все очень быстро. Есть тут один мальчишка с Хавнора, который вечно старается приготовить себе жареных цыплят. Но единственное, что у него сколько-нибудь сносно получается — это овсяная каша. Казалось, ему так и не удастся продвинуться дальше овсяной каши, но вчера он сумел добавить к этому гарниру вяленой пикши.
Кон даже охрип от усилий сказать что-нибудь, способное вызвать у гостя хотя бы легкое недоверие. Наконец он сдался и замолчал.
— Откуда… с какого острова родом ваш Верховный Маг? — спросил Аррен, даже не глядя на величественную галерею, по которой они шли, на стены, украшенные резьбой, и на сводчатый потолок с изображением Тысячелистного Древа.
— С Гонта, — ответил Кон. — Он был там деревенским козопасом.
И тут, услыхав про этот простой и давно всем известный факт, мальчик с Энлад глянул на Кона с разочарованием и откровенным недоверием.
— Козопас? — переспросил он.
— Ну да, как почти все гонтийцы, пока они не займутся пиратством или волшебством. Понимаешь, я же не утверждаю, что он и сейчас является козопасом.
— Но как козопас мог стать Верховным Магом?
— Точно так же, как и принц! Явился на Рок и переплюнул всех Учителей, затем сплавал на Драконьи Острова, потом выкрал Кольцо с Атуана, после чего стал самым могущественным волшебником, какие только были после Эррет-Акбе.
Они вышли из галереи через северную дверь. Вечернее солнце изливало свет и тепло на вспаханные склоны холмов, на крыши городка Твил и на воды залива. Они остановились, продолжая разговор. Кон сказал:
— Конечно, эти события произошли довольно давно. С тех пор как он стал Верховным Магом, он мало что сделал. Но Верховные Маги обычно ничего и не делают. Они просто сидят на Роке и следят за Равновесным Целым. По крайней мере, я считаю, что они этим занимаются. К тому же он теперь совсем старый.
— Старый? Сколько ему лет?
— Ну, сорок или пятьдесят.
— А ты его видел?
— Конечно, я его видел, — резко отпарировал Кон. Высокородный глупец, похоже, был еще и высокородным снобом.
— Часто?
— Нет. Он предпочитает оставаться в своих покоях. Но когда я прибыл на Рок, я видел его на Фонтанном Дворе.
— Я говорил с ним там сегодня, — произнес Аррен таким тоном, что Кон очень внимательно посмотрел на него и рассказал подробнее:
— Это произошло три года назад. И я был так напуган, что как следует ни
