Хоть Император Моу и был тем, из-за кого пленница лишилась глаза, сил и достоинства, но всё же он её не предавал. Пан Юань могла вытерпеть и простить всё, кроме предательства. То было табу девушки, предав который, — она сама себя бы не простила.

Зайдя в свой домик, дева взяла данную ей форму клана Моу, а после отправилась на ближайшую речку, дабы смыть кровь и грязь.

«То, что ты сделала — это отвратительней всякой грязи»

— Чёрт, а он прав… — наслаждаясь ванными процедурами, Пан Юань не считала, что когда-нибудь очистится от своей грязи внутри себя.

Даже забудь о предательстве и желании убить Императора Цзань, девушка и до этого наделала много подлых поступков из-за преданности к любимому человеку. Столько всего, что грязь и впрямь никогда не ототрётся…

* * *

Никто в царстве Моу за целый месяц ни разу не поговорил с новым воином, зато каждый час подчинённые перемывали ей косточки. Пан Юань не давали мыться в общем источнике. Не давали еды, каждый раз говоря, что она закончена. Девушку не замечали и не воспринимали. Все были злы на ту, кто погубил их людей, а потом, ни с того ни с сего, предал своего же господина, переобулся и перешёл к ним. Все считали Пан Юань гадкой и ничтожной, думая над тем, что Император Моу явно зря дал девушке право носить их форму и быть их воином, несмотря на все таланты и силу юной предательницы.

В отличии от всех слуг в Царстве, сам Император Моу не проявлял к деве никакой злобы. Хотя они ни разу и не говорили с прибытия Пан Юань в новое Царство. Пару раз девушка видела своего нового владыку и знала, что тот видит её. Но дама не желала заводить какой-либо разговор с Моу Лином, не имея к нему никакого интереса.

Ни к Императору Моу, ни к кому-либо ещё.

Девушка твёрдо решила, что больше никогда не откроет кому-либо свою душу. Никогда больше никому не доверится. Никогда больше не будет ни к кому привязываться.

Хватит с Пан Юань чувств.

Словив рыбу и пожарив её на своём собственном духовном огне, Пан Юань только думала приступить к обеду, как вдруг услышала шорох. Сразу подумав о новой атаке, которых было уже с десяток за месяц, девушка была готова отбиваться, но, на её удивление, из кустов вышел не новый враг, а ребёнок.

— П… Простите… Можно ли… Немного рыбы? — поинтересовалась малютка лет пяти, изрядно истрёпанная и явно изголодавшаяся.

Пожав плечами, Пан Юань протянула крохе свою добычу. Девушка привыкла хоть неделями обходиться без еды, потому пропустить какой-то обед для неё — раз плюнуть.

Увидев пищу, глаза малютки засияли, и она тут же принялась поглощать данное ей угощение. Смотря на ребёнка, девушка невольно вспомнила себя в детстве: как она также радовалась крошкам хлеба, как спала на сырой земле, как была ненавистна всеми…

Сейчас всё повторяется. Только в отличии от этой крохи, Пан Юань сама захотела к себе такого отношения, после всего пройденного дерьма в жизни. К тому же, теперь девушке не пять, а двадцать один год, и она уже давно умеет постоять за себя, в отличии от жалкого ребенка, каким она была…

— Почему ты здесь? — спросила дама у дитя, когда тот, наконец, доел свою рыбу.

— Я… Не знаю, где я… — признала малютка.

— А откуда ты?

— Из Царства Бао… — скромно отвечала девочка. По её голосу и глазам, девушка определила, что перед ней — маленькая дама, несмотря на то, что волосы её были подстрижены под самые уши.

— Ого… — поразилась Пан Юань, ведь Царство Бао находится прилично далеко от Царства Моу. Немного подумав, дама осознала кое-что ещё… — Твои родители погибли после захвата?

Опустив глаза, девочка кивнула. В ледяном сердце Пан Юань что-то ойкнуло, ведь это именно она со своим отрядом три месяца назад напала на Царство Бао, разрушив его полностью, и не взяв в плен ни единой души. Приказ был чёток — отчистить территорию. Они и отчистили…

— Плохие люди пришли и… и всё разрушили… и… и всех убили, и… — ребёнок, вспомнив о кошмаре прошлого, начала дрожать, а по бледным щекам потекли слёзы.

Встав и обняв девочку, Пан Юань знала, что та вскоре её возненавидит, но всё равно решила сделать то, что решила. А именно, отвести к Императору Моу, попросив кров. Ребёнок, как верный пёсик, послушно пошла за той, кто дал ей еды. Вскоре они оказались возле больших ворот, вот только пустить беднягу туда — стража не желала.

— Это ещё кто? Нам нельзя пускать посторонних, — грубо бросил мужчина, наверняка не желая помогать ребенку лишь потому, что его привёл враг.

— Я обговорю это с Императором Моу, не переживайте, — попыталась пройти через охрану Пан Юань, но те были настроены негативно.

— Решила привести ещё одно отродье? Все мы знаем, что ты собираешься одурачить нашего господина!

— Вот-вот. Распространяешься как зараза, нам этого не надо!

— Убирай её отсюда или..

— Или что? — усмехнулась дама, увидев, как охрана достаёт своё оружие.

— Не нарывайся. Ты и так здесь нежеланный гость.

— Ладно, — пожала плечами Пан Юань, повернувшись к ребёнку и взяв её на руки, — Давай поиграем. Прикрой глаза и посчитай до десяти, хорошо? — девочка кивнула, начав отчёт.

— Раз, два, три…

Пан Юань создала в руке духовную энергию.

— Четыре, пять…

Охрана тут же двинулась в направлении к ненавистному человеку с ребёнком.

— Шесть… Семь… Восемь…

Девушка взмахнула рукой.

— Девять… Десять! — девочка открыла глаза, видя, что они уже в самом царстве идут по красивой каменной тропинке, — Ух ты…

Увидев на лице крохи изумление, Пан Юань решила не показывать её больше никому, скрывая за своими одеяниями, таким образом пройдя в само Царство. Вот только почти подходя к покоям Императора Моу, девушку снова остановили.

— Тебе здесь быть нельзя. — строго бросил Юншэн Фанг, стороживший покои своего господина, как верный пёс.

— Но мне надо с ним поговорить! — проговорила дама, и только мужчина хотел что-то сказать, как шевеление под одеянием врага заставило его создать в руке меч.

— Что у тебя там!? — готовый атаковать, крикнул Юншэн Фанг. Но, услышав хныканье, лицо грозного мужчины изменилось на удивлённое. — Ребёнок?

— Нашла в лесу. Отведёте её к Императору Моу? Может, пристроит куда, — проговорила Пан Юань, ставя девочку на землю.

— Тебе тут что, приют? — прорычал здоровяк, но смотря на ребёнка, сжал кулаки, испытывая