Шрифт:
Закладка:
Этли сжал челюсти, заиграли желваки. Если бы, ты знал, Муфлон, как я тебя понимаю. Если бы, ты только знал, что значит жить с тем грузом, о котором ты, сейчас, только задумываешься!
- Не кипятись, ведь ты должен дожить до утра, чтобы подписать бумагу.
- Давай свою бумагу! Подпишу и катись к бесам отсюда!
- Нет. Сделаем все по-честному, как договаривались. А пока, ты останешься дома, а за твоей женой схожу я. Так лучше будет.
- Не пойдет она с тобой, а вот, как рожу твою увидит, так заикаться начнет.
- И то верно. Так ты мне скажи, что-нибудь такое, о чем только вы вдвоем знаете.
Вигда насупился. Поиграл желваками и выдал:
- Бублик...мой.
Этли заржал, но тут же спохватился.
- Ладно, расскажи где твоя благоверная и не высовывайся на улицу.
***
Этли вновь пересек площадь с колодцем, служившую своеобразным центром Арсенала. Городского района, а не мастерских. От нее, словно лучи от солнца, разбегались улицы и переулки. В этот раз Этли свернул на широкую, прямую улицу, называемую Рыночной. Она стрелой тянулась добрых две лиги и разбивалась запутанным узором двориков.
Вигда отправил жену пожить у ее родителей, здраво рассудив, что женщине там будет безопасней, чем с ним. Но просчитался. Глыба, или кто там еще морочил голову оружейнику, нашел ее. Или делает вид, что нашел. Как бы то ни было, но Этли приложит все силы, чтобы Вигда пережил этот день. И дело даже, не в треклятой бумаге и не в Муфлоне, сожри его бесы. Просто Этли нужен покой, хотя бы на какое-то время, для решения одной задачи. Самой важной задачи в жизни.
Он шагал по людной улице, между цветастыми лотками торговцев. Здесь продавали все что угодно: от лимона до питона. Вокруг царил непрекращающийся гул. Люди торговались, бранились, смеялись. Выкрики продавцов, нахваливающих товар, смешивались с молитвенными песнопениями бродячих жрецов. Собаки шастали под ногами, выклянчивая еду. Уличные артисты давали представление.
У одной из лавок Этли задержался. К пологу из зеленой ткани, натянутым над лавкой, крепилась табличка: темно-коричневый круг с изображением красного башмака. Уж что-что, а обувь Этли была просто необходима. Сидящий в тени тента торговец исподлобья глянул на путника. На покупателя Этли похож не был, а вот на желающего что-нибудь стащить вполне.
Обувь в лавке была всякая разная. Добротные башмаки на прочной подошве и туфли с округлыми носами. Дешевые башмаки без подошвы, сшитые из одного куска кожи и уж совсем грошовые плетенки. Но денег у Этли не было даже на них.
Подумав о том, что в этой толкучке ему запросто могут оттоптать ноги, укрытые лишь обмотками, Этли двинулся дальше. И тут он почувствовал, как его крепко ухватили за рукав.
Этли повернулся и обомлел. Перед ним стоял худой человек, ростом, едва ли доставая путнику до подбородка. Мертвенно-желтая кожа обтягивала застывшее лицо, с заострившимися, как у трупа, чертами. Единственный глаз казался белым, радужка выцвела и стала едва различимой. На месте второго глаза зиял безобразный провал.
Почерневшие губы зашевелились, и деревянным неживым голосом человек произнёс:
- Аскелан Этли, сегодня ты умрешь.
И Этли узнал его - Рилк Тантель, которого, смеха ради, они всегда называли Глыбой. Выглядящий, как труп, но не постаревший ни на день. Рилк отпустил его рукав и скрылся в толпе. Этли хотел погнаться за ним, но тут же отбросил эту мысль. Оказывается, не сбрендил Муфлон. Все всерьез. Мертвец явился за ним и Вигдой.
***
Добравшись до конца Рыночной и отыскав в хитросплетении двориков нужную дверь, Этли постучал. Дверь открыла женщина в голубом, приглушенного тона, платье и белом чепце. Ничего особенного, полнеющая домохозяйка с щекастым лицом, младше Дамида, но старше Этли.
- Чего тебе? - спросила она.
- Мне нужна матра Нелла, я старый друг муф...господина Вигды.
Женщина насторожена посмотрела на него и попыталась захлопнуть дверь. Этли сунул ногу в дверь и взвыл от боли. Сожри всех бесы! И Глыбу и Муфлона, и его женушку! Голова вообще не варит, сунуть практически босую ногу в дверь, дурак!
Женщина ахнула:
- Ты что ж, дурила, делаешь-то! Больно?
- Больно, конечно. Так ты жена Вигды? Он мне один ваш секрет сказал, чтобы ты доверилась мне.
- Какой еще секрет? Да, жена я его.
- Бублик мой, - произнёс Этли.
Несмотря на боль, он наблюдал за реакцией женщины. Та немного покраснела и спросила:
- Так чего надо-то моему муженьку?
- Чтобы я отвел тебя домой.
- А с ним что?
- Давай, он сам тебе расскажет, что сочтет нужным.
- А ты сам откуда Гелина знаешь?
Слава Спасителю, жена Муфлона оказалась не дурой!
- Не Гелина, а Дамида. Служили мы вместе, у Гневира Турмала.
- И как вы там называли его, промеж собой?
- Муфлон.
- Обожди чуть, я сейчас выйду.
Женщина закрыла дверь. Этли уселся на крыльцо, ощупывая стопу. Вроде, не сломана. Встал. Прошелся. Понял, что хромает. Больно, убей меня Судия!
Дверь отворилась и Неллия вышла, сжимая в руках закрытую корзинку.
- Точно Муфлон, - проворчала она. - В такую жару, бегать к нему. Пошли уже, как звать-то тебя?
- Этли. Только пойдем потихоньку.
***
Дамид Вигда сидел за столом. Одной рукой он подпирал кудрявую голову, пальцы другой барабанили по столешнице. Бесовщина! Иначе не назовешь. Оживший мертвец пророчит ему смерть! Кому расскажи - не поверит. Вот и Хорик не поверил. Понял, что творится нечто непонятное, да вот про Глыбу усомнился.
Наверное, взгляд Судии, одного из ликов Триединого, обратился к нему - скромному оружейнику из Киерлена. Взвесил он всю его жизнь и назначил муку по делам. Что он тогда ляпнул-то, когда Глыба свалился со стрелой в глазу? Лжец он, Глыба-то. По-дурацки вышло, хотя, тогда казалось смешным. Тогда все казалось по-другому.
Эх, пей-гуляй, жизнь одна! Деваху под бок, вина бутыль! Война? Значит война! В этом деле он смыслил. Как сбежал из дома от папаши-кузнеца, уж строг был через-чур отец в обучении делу кузнечному, так и подался в
