Шутка шуткой, но чем дольше я остаюсь на улице, тем меньше шансов у меня вернуться к нормальной жизни. Сейчас мне кажется, что социум меня отверг, дальше я отвергну его сама.

Представила себя лет через десять. Содрогнулась, ибо воображение услужливо подсунуло лицо Тыгдлар. Ведь я могу и не ошибаться, вдруг ей всего лишь сорок? Если скитается с детства, вполне может быть. Год на улице идет за два.

«Нет-нет», — замотала головой. Не хочу, не буду. Здравый смысл хихикнул в ответ и предложил пойти поискать принца в трущобы. Вдруг забредет, а тут я... Вся такая неземная. В резиновых сапогах, плаще с богатырского плеча и сером пуховом платке на голове. Как узрит, так сразу и влюбится.

Мысли о принце напомнили о мужике. Я посмотрела в сторону выхода, но старуха бдела.

— Тать! — позвала, махнув рукой в сторону леса. Мол, пора и за работу.

Сегодня дети пошли с нами. Шли рядом, тихонько лопоча друг с другом. Ни побегать, ни посмеяться, ни удивиться вспорхнувшей с ветки птице. Маленькие старички, а не дети. У меня от них мурашки по коже.

Зато первому найденному цветочку — а кто у нас молодец? Правильно, я! — обрадовались, точно шоколадной конфете.

На этот раз старуха решила скинуть на меня все. Выдала мне торбу и ткнула пальцем, мол, выкапывай. С сомнением оценила свои руки. Ладно шеллак, который сделала в честь надвигающего корпоратива в компании, все равно облезет. Но мои привыкшие к офисному труду лапки не сильно годятся для землеройных работ.

Бабуля, похоже, думала так же, а потому, покопавшись в карманах, выдала мне металлическую полоску. Оценила ширину, заточку, попыталась понять технологический уровень изделия, но плюнула, я однозначно не историк, и опустилась на корточки перед цветком. Его мне удалось выкопать с кусочком земли, тщательно обернуть влажным еще с ночи мхом, потом обвязать тряпкой и с гордостью продемонстрировать свой труд старухе.

В округлившихся глазах читалось недоверчивое: «А что, так можно было? Без всяких лишних усилий?»

Я надеялась, что можно. Испугал меня вчерашний обморок. А что, если я трачу не неведомые силы, а собственные? И каждый оживленный цветочек стоит мне года жизни? Короче, проверять не хотелось.

Мы нашли четыре лавайхи, причем одна была на счету Чипа с Дейлом.

Я даже трудовой энтузиазм ощутила при мысли, что вечером нас ждет вкусный пирог, а не старухина баланда.

Под конец дети притащили за хвост полуметровую, отчаянно извивающуюся многоножку. Страхолюдина, еще и ядовитая небось, но бабуля пришла в восторг. Перехватила мерзость за хвост, вышибла ей мозги о ближайшее дерево, шустро отчекрыжила башку и прицепила то, что осталось от твари, к поясу. Я сглотнула вставший в горле ком. Не уверена, что смогу есть варево после такого...

Город, точнее, трущобная его часть, встретил нас шумом, столпотворением и такими ароматами, что я покрепче прижала платок к лицу. В первый раз я была слишком напугана, чтобы обращать внимание на подобные мелочи, а тут накатило, окружило, взяло в плен. Задышала ртом, прогоняя дурноту.

Детвора вцепилась в бабулю клещами, я с сумкой шла замыкающей. Старуха, похоже, успокоилась и даже ни разу не обернулась проверить, не пропала ли я с ценным грузом по дороге. Это она еще не знала о вынашиваемых мною планах презентовать часть нашего ужина раненому мужику.

Хозяин уже поджидал нас во дворе. За его спиной стояла еще одна копия Чиполлино, только помоложе, но с той же «луковичной» копной волос на голове и наглой рожей. Если в глазах хозяина читалась лишь жажда денег, то молодой скользнул по мне похотливым взглядом, правда, сразу приуныв. Ну да... резиновые сапоги, по-старушечьи повязанный пуховый платок — прекрасная защита от любого маньяка. Я еще и руки скрестила, демонстрируя испачканные землей пальцы, чтоб наповал. Под мостом, конечно, не сладко, вот только жить с «луковицей» у меня желания нет.

Сегодня нас встречали настораживающе приветливо. Чиполлино даже мешок с монетами демонстративно на стол выставил, мол, я готов выслушать вашу просьбу.

Еще мне не нравился настолько царапающий спину взгляд, что кожа между лопаток даже не чесалась, а зудела. Очень хотелось обернуться и обнаружить пялящегося на меня наглеца, но я ведь даже объяснить ему не смогу, как он не прав, а бить — не мой метод.

Аккуратно достала лавайхи в фирменной упаковке, выставила на стол, оценила результат - ни один лист не увял — и отошла, давая бабуле место для разгона.

Но торга не вышло. Чиполлино глянул на товар, потом мне за спину и выложил четыре стопки монет. Судя по виду бабули, это было больше, чем ожидалось. Она, лопоча что-то восторженное — никакого понятия о бизнесе, — сгребла монеты, и мы выкатились со двора за пирогами.

— И что? — Шарех не стал ждать, когда важный гость дойдет до стола, подбежал сам.

Гость не ответил. Вышел из укрытия. Достал из кармана трубку, щелкнул пальцами — и на краю поселился огонек. Мужчина затянулся, пыхнул дымом, а Шарех задержал дыхание: курительная смесь у гостя была жутко вонючей. Огонь выхватил из-под капюшона седую бороду и кончик носа.

— Не могу сказать, есть ли у нее дар. Я ничего не почувствовал.

— Так она бездарная? — разочарованно протянул Шарех. — Но как же тогда...

— Я такого не говорил, — резко оборвал его гость. — Всего лишь то, что всплеска силы не было. Это значит, что дар она сейчас не применяла, и все.

— Тьфу! — огорченно сплюнул Шарех, когда ворота скрыли важного гостя. Охлопал карманы, мысленно подсчитывая потери: лавайху купил дороже, чем обычно, еще и за визит заплатил. Размечтался, что маг просто так по улицам ходить бездомным будет? Дурак!

На этот раз я знаками показала, что хочу после ужина прогуляться. Старуха кивнула, окинула благостным взглядом и отпустила. Эх, знай она, что у меня в кармане припрятанный кусок хлеба с жареным мясом многоножки — возненавидела бы. Кстати, вполне неплохое жаркое вышло. По вкусу между курицей и тунцом. А главное, бабуля мастерски умела