Бабушка принесла огромный поднос, и весь этот поднос занимала камбала.

— Точь-в-точь, как папина! — определила на глазок Поля.

Ничего не скажешь, на море живут вкусно. Одно плохо: еда уж очень сытная. После моря хотелось съесть пять тарелок борща, да ещё с добавкой. И на тебе! Хватило одного кусочка камбалы.

Поля брала в рот костяшки панциря и, посасывая, немножко утешала себя.

— А что это? — увидела вдруг два крюка в потолке.

— Не помнишь?! — удивилась бабушка.

— Как же ей помнить? — заступилась за Полю мама. — Ей было год и девять месяцев, когда мы уехали.

— Это для моей люльки! — догадалась Поля. — Я ведь в люльке спала.

— В люльке, — улыбнулась бабушка.

Поля гордилась, что в детстве у неё была люлька. Как у всех прапрабабушек, прапрадедушек. Как бывало в старину на Руси!

В первую ночь у бабушки Поле очень хотелось, чтобы ей приснилась люлька. Но оказалось, за люлькой надо было куда-то идти, и она шла, шла. Всю ночь шла, как за тридевять земель.

ЗНАЛА, ДА ЗАБЫЛА

Городской пляж для приезжих, для ленивых. Евпаторийцам в море купаться недосуг. А те, кто купается, — ходят на море до солнышка на дальние дикие пляжи. На тех пляжах — море для своих, чистое, как стёклышко.

В первый вечер пошли на море все вместе: бабушка, мама и Поля.

— Я забыла, как называются эти кусты! — показала мама на розовые цветущие заросли. — Аромат какой чудесный.

— Тамариск! — сказала бабушка. — Все так говорят! На самом деле — тамарикс, если по-научному.

— Да, благословенный, благоуханный край! — мама даже вздохнула. — А вот эти зелёные дикобразы с золотыми цветами? Я ведь и про тамарикс знала и про это растение. Оно ведь ядовитое? Сок у него ядовитый.

— Это испанский дрок! — сказала бабушка.

Дорога к морю у них была не очень близкая. Зато и вправду благоуханная.

— Ефросинья Калинниковна, а эти-то деревья?.. Помню, стручки у них золотые, наливные, связками. Всё дерево в цветах, потом стручки. Я ведь знала, как называется.

— Софора. Спасительница наша. И плоды, и цветы — от ста болезней. Вот зацветут — прямо райские кущи.

— А это? — показала мама на чёрные ягоды на земле. — Я ведь знала. Это. Эти ягоды для чего-то важного.

— Шелковица! — сказала бабушка. — Можно шелковичного червя этими ягодами кормить.

— И что же, будет шёлк? — спросила Поля.

— Самый лучший.

— А почему ты не разводишь таких червяков?

— Да кто теперь в шелках-то ходит? Всё теперь у людей искусственное, Полюшка, да и сами-то они…

— Искусственные? — спросила Поля.

И тут мама даже остановилась.

— А этого дружка я знаю! Это мак.

— За Мойнаками погляди! — показала бабушка. — Всё поле красное. Припоздала весна, вот вы и поспели к макам.

КРАСНАЯ ГОРКА

Утром мама взяла Полю на базар.

На улице ни одной машины, на небе ни единого облака, и всё пространство от зенита до асфальта заполнено жаром солнца.

Прошли через сквер под плакучими ивами.

— Мама! — удивилась Поля. — В Евпатории, на моей родине, тень ласковая.

— Евпатория — город ласковый, — сказала мама.

Пересекли по «зебре» ещё одну прямую улицу, прошли прохладными тенистыми дворами — и вот он, базар.

В Полином посёлке тоже есть базар. Длинный навес. Длинных два прилавка. На одном торгуют мясом, на другом сухофруктами, а дальше — ларьки со всяческой едой и четыре длиннющих ряда одежды, обуви, игрушек, порошков для стирки…

— О! — сказала Поля, глядя на евпаторийский базар.

Прилавки были красны от клубники.

— Мама, тут одними запахами объешься.

— Пошли, выберешь самую вкусную.

— Нет, сначала посмотрим! — и ахнула: — Мама, у них уже вишня поспела!

— Черешня, красавица! — улыбнулась девочке смуглая чернобровая девушка. — Отведай! Моя черешня, как мёд. Отведай, отведай! Бесплатно.

— Мы видим, черешня отличная, — согласилась мама. — Взвесьте полкило.

— Берите килограмм. Дёшево. Урожай нынче небывалый.

Мама купила килограмм.

Дальше пошли лавки с абрикосами. Будто кто золото грудами насыпал. Абрикосов тоже купили.

— Мама! Да ведь это молодая картошка! — изумилась Поля.

— В Крыму картошку в мае копают.

Опять пришлось удивиться: молодая картошка стоила дороже и черешни, и абрикосов. Мама денег всё-таки не пожалела.

— В молоке сварим — такая вкуснота!

Потом они прошли медовыми рядами.

В поселке пчеловоды зазывали:

— Целебный мёд! Липовый! Гречишный! Майский!

Здесь и мёд был другой.

— Белая акация! Каштан! Горный! Апрельский — с персика, с миндаля!

— Возьмите моего, — предложил белобородый старик. — Коли мёд засахаренный, значит, без фальши. Этот прошлогодний, с софоры. От ста немочей. А этот молодой — с донника, с будяков.

Купили баночку белой акации.

В овощных рядах продавали крошечные кочаны очень молодой капусты, а редиски было уже мало, отходила. Зато трав, салата, моркови, огурцов, помидоров.

Покупали всего понемногу, но и у мамы руки были теперь заняты, и у Поли.

Вышли к памятнику. Молодая женщина. Длинная полоса цветов, обложенная мрамором.

— Красная горка! — сказала мама.

— Какие красивые цветы.

— Это могила. Здесь немцы расстреляли двенадцать тысяч человек. Моряков десанта, коммунистов и евреев. Даже детей.

Они возвращались домой молча.

— Знаешь, мама! А это все-таки хорошо, что рядом с Красной горкой базар и столько людей.

— Жизнь! — согласилась мама.

СПАСЕНИЕ ЖИЗНЕЙ

В самые жаркие дни козлобородник пустил по ветру свой лохматый пух. Даже море засорил.

Поля на пляже устроилась очень хитро. Сама на тёплом песке, а пятки у воды. Волна прибежит, пятки пощекочет и назад, к своим крабикам, к морским конькам, к устрицам в корявых домиках.

Пушинки козлобородника летели то стайками, то поодиночке. И вдруг Поля увидела, как в погоню за весёлыми парашютистами устремилась, треща огненными крылышками, саранча.

— Ах ты, глупая! — испугалась за саранчу Поля, вскочила и вбежала в море.

Вот и саранча. Лежит на боку. Лапками шевелит.

Подставила ей палец. Вползла. Сидит, уцепилась.

Разглядывай её, переворачивай.

Отнесла Поля саранчу на берег. Положила на полотенце:

— Обсыхай.

Сама купаться побежала. Смотрит — ещё саранча. С ноготок.

Подвела ладошку, выловила, а у маленькой саранчи ума — ну никакого. Щёлк — и опять в море. Спасайте!

Поля торопиться не стала. Окунулась. Нырнула разочек. На крабов посмотрела, поискала морских коньков, а на остальные чудеса воздуху не хватило.

Вынырнула. Нашла глупую маленькую саранчу, исхитрилась, вынесла на берег.

— Поля, что ты такая озабоченная? — удивилась мама.

— Будешь озабоченной, — Поля даже вздохнула. — Я ведь две жизни спасла.

ПРОСПАННЫЕ ЧУДЕСА

Встала Поля вместе с солнышком, чтоб в розовое, в утреннее море окунуться. Дорога прежняя, а