Подруг у Нины не было: времени не хватало, в дом приглашать опасалась, да и говорить с другими о своих проблемах не любила. Дом, работа, магазины – дни сливались в месяцы, годы, десятилетия. Кирилл пил все чаще, говорил все больше, заставляя Нину сжиматься на диване и слушать его пьяные откровения о несправедливости к нему мира, неблагодарности начальства, еще каких- то бредовых теориях, где муж – непонятый и неоцененный гений, а она – тупая корова без фантазии и таланта…

Сын вырос, слава богу, не в отца. Попытки защитить себя и мать привели к конфликту, вплоть до драки, и полному отчуждению с родителем. Игорь поступил на работу в метрополитен, пошел в армию и уехал после дембеля в Сибирь, на нефтеразработки, где и остался жить после женитьбы. С матерью виделся раз в три- пять лет и то – тайком от отца.

А Нина, смирившись, тихо влачила скромное существование, находя отраду в романах, которые читала на работе (библиотеки все больше пустовали) и бесконечном вязании на продажу: денег им хватало только на еду и быт, никаких отпусков, санаториев или дорогих вещей в жизни Нины Розановой не было…

Позже женщина тысячу раз задавалась вопросом: что мешало ей все бросить и уйти от мужа? Любовь или страх перед неизвестностью? Наверное, второе…Любовь со временем истаяла как снег после зимы, оставив в душе грязь оскорблений и черноту опустошения…

Но все когда- нибудь заканчивается, так и семейная жизнь Розановых подошла к финишу: Кирилл заболел и спустя год с небольшим умер. Нина Андреевна ухаживала за лежачим супругом, тратила все деньги на лекарства и хорошее питание и ждала…Ругала себя, просила у бога прощения, но …ничего не могла с собой поделать – хотела, чтобы муж умер уже.

Когда же это случилось, сильно испугалась, плакала, жалела его, чуть ли не каждый день ездила на могилу, впала в депрессию. А после 40 дней как проснулась!

«Господи, прости, но я рада, что осталась одна! – в тишине квартиры бормотала Нина. – Я свободна, Господи! Я никому теперь не должна прислуживать, некого выслушивать, некого бояться!»

И Нина начала ЖИТЬ: избавилась ото всех вещей покойного, сделала ремонт, взяла из приюта собаку, записалась в бассейн, много гуляла, освоила велосипед. Пенсии и зарплаты уборщицы в соседнем универмаге ей хватало с лихвой, благо, дешевые вещи она умудрялась покупать такие, что знакомые удивлялись и фасону, и цвету, и качеству. Нина чувствовала себя молодой, полной сил и желаний.

Сын приехал с внуками, одарил гаджетами, и Нина пошла на компьютерные курсы в центр занятости, после чего окунулась в мировую паутину с головой. Книги и фильмы, видеокурсы и блоги – все это занимало ее ум и время.

Нина ездила на экскурсии от пенсионного фонда, посещала бесплатные лекции и концерты для ветеранов, даже в соцсетях отметилась. Вот и на Байкал она полетела, желая хоть перед смертью посетить это место силы, если уж за границу так и не смогла попасть.

Славное море поразило Розанову мощью стихии, простором и какой- то запредельной красотой. Пожилой женщине казалось – будь у неё крылья, она бы полетела!

Известная фраза «Увидеть Париж и умереть» для неё трансформировалась в «Увидеть Байкал и умереть», что, собственно, и произошло: на обратной дороге маршрутка перевернулась из- за пробитого колеса, пассажиры и водитель пострадали в разной степени, а погибла только она, Розанова Нина Андреевна, пенсионерка из Реутова "за шестьдесят".

* * *

То, что она умерла, Нина поняла сразу, как только увидела свое бездыханное тело сверху, отстраненно наблюдая за разбором места аварии и спасением попутчиков, потом куда- то полетела, не ощущая тела и не боясь.

Сколько Нина пребывала в таком непонятном состоянии, она не ведала. Перед ней мелькали картинки прошлого, незнакомые места, совершенно неопознаваемые виды, чьи- то лица, она слышала чужую речь…

Многое видела Нина, пока ее не потянуло на чей- то тоскливый зов и мольбу об освобождении, и не увидела она сцену избиения пьяным бугаем худой измученной женщины в антураже дворянского особняка.

Так Нина оказалась в новом мире и новом теле.

Глава 5

Сотрясение мозга, трещины в ребрах и отбитые внутренности – с таким наследством от «любящего» супруга встретилась Розанова после вселения в тело Нинель Лунд. Неделю Айрис сидела у постели хозяйки неотлучно, молясь за ее здоровье и выполняя предписания доктора Барнса.

- Я доложу судье о состоянии виконтессы, – решительно заявил после осмотра пострадавшей мужчина средних лет, импозантный и спокойный. – Констебль спрашивал, могла ли госпожа столкнуть супруга… В таком состоянии – нет, определенно! Она сама одной ногой в могиле… Это абсурд!

Доктор навешал пациентку через день, хвалил сиделку и выписывал дорогие лекарства, которые, к его чести, помогали. Виконтесса очнулась и пошла на поправку, Айрис и Питер рассказали новости снаружи, и Нинель, кряхтя и потея, начала пониматься и решать проблемы.

Айрис удивлялась изменениям в характере госпожи, но радовалась такому преображению.

- Миледи, я Вам расскажу все, что знаю. Я у Вас только год прослужила, но успела привязаться. Вы хорошая, только слишком тихая. А муж Ваш, мир его праху, зверь в человеческом обличье, и пусть Питер меня ругает за такие слова! И матушка его тоже – та еще стерва, прости господи! Как Вы вообще умом не тронулись от такой- то жизни?

Нина слушала девушку и гадала, говорить о себе правду или нет. Интуиция подсказывала, что горничная простая и добрая, не предаст, но Нина сдерживалась. Айрис действительно поведала, что знала о Нинель Лунд, ни разу не усомнившись, что ее хозяйка – другой человек, и приняв на веру заявление об амнезии, тем более, что доктор Барнс этому совсем не удивился.

- Миледи, то, что Вы живы – уже чудо, а память вернется. Хотя, по- моему, кое- что Вам лучше и не вспоминать, спокойнее будете. Поправляйтесь и езжайте к родным. Здесь Вам жизни не будет, – посоветовал доктор. И Нина ему поверила.

* * *

Корабль зашел в порт Кёпенхэйгена после полудня на пятый день плавания. И Нина, и Айрис порядком измучились от качки, скудного рациона и отсутствия возможности помыться.

Нина (очумевшая и замотанная проблемами) не могла понять сначала, какое время года на дворе: вроде тепло, но каждый день моросил дождь, ветер вообще не останавливался, раздражая женщину до крайности.

Оказалось, начало лета! Но шерстяное платье с тремя юбками, накидка типа пелерины и шляпка вовсе не были лишними.

Нина с трудом приняла иномирную форму одежды – эти шнуровки на спине, отсутствие привычных трусов и лифчика,