Шрифт:
Закладка:
- Ходят и ходят! В гробу полежать спокойно не дают. Совести у людей нет.
Синару уже давно бесили эти незваные гости, заведшие моду хулиганить на могильнике и даже пробираться внутрь некрополя. А эта шайка разбойников и вовсе утратила последние крохи совести - они почти достигли ее усыпальницы. Еще чуть-чуть, и залезли бы в ее гроб, начали бы шарить там руками, бесцеремонно щупая покойницу за интимные участки тела. Подобное непотребство следовало пресечь на корню. И хотя Синару мало заботили живые люди и их деяния, она не собиралась позволять им бесцеремонно грабить собственный склеп.
Этот инцидент произошел несколько лет назад, и с тех пор люди с поверхности больше не спускались вглубь некрополя, ограничиваясь шалостями в пределах могильника. Судя по всему, гибель группы героев послужила им хорошим уроком. Синара подумывала о том, чтобы навеки отвадить вандалов от своей обители. Но для этого ей пришлось бы подняться на поверхность, а делать этого не больно-то хотелось. Не потому, что она не любила солнечного света и не могла видеть вокруг себя мир, полный жизни. И то и другое Синара любила. И потому ей больно было смотреть на все вокруг, одновременно осознавая свою чуждость и противоестественность. Не было ей места в этом кишащем жизнью мире. Но и в другой, загробный мир, она уйти не могла. Вот и оставалось ей сидеть в своем склепе, проводя дни и ночи в огромном каменном гробу. Могущественные древние чары лежали на ней, и даже время не смогло разрушить их. Синара давно отчаялась превозмочь свое проклятие и смирилась с ним.
Она уже сама не помнила, сколько веков провела в темной гробнице. Годы, что дни, пролетали мимо, но для нее не менялось ничего. Зато Синара отлично помнила, как и почему была обречена на столь горькую и страшную участь.
Ее история была полна душераздирающего драматизма. Давным-давно, когда не еще было на свете ни королевства Ангдэзии, ни империи Кранг-дан, а на их месте высились башни и крепости иных держав, жила-была принцесса Синара, красавица и умница, объект страстного вожделения всех окрестных принцев. И вот, когда пришла ей пора вступить в брак, родители подыскали ей достойную партию, одного принца - наследника могущественного рода, будущего правителя грозной державы. Этот брак имел огромную политическую значимость, и Синара, осознавая всю важность данного союза, подчинилась родительской воле, хоть и никогда не видела прежде своего будущего мужа. Меж тем в воображении своем она нарисовала прекрасного и мужественного юношу, в которого ей не составит труда влюбиться с первого взгляда. Этими фантазиями тешила она себя ровно до тех пор, пока впервые не встретилась с женихом. Разница между воображаемым образом и реальностью оказалась столь огромна, что Синара лишь ценой титанических моральных усилий не изменила своего решения вступить в этот брак.
Будущий муж был полной противоположностью нарисованного ее девичьим воображением образа. Принц был без трех дюймов карликом, притом жирным, отвратным, а его оплывшее салом лицо, круглое и вечно красное, как бок самовара, густо покрывали огромные прыщи с черными вершинами. Следом выяснилось, что принц не только имел отталкивающую внешность, но и не блистал умом. В свои семнадцать лет, когда его сверстники уже полным ходом двигались по гражданской или военной карьерным лестницам, этот юноша обожал играть в деревянных солдатиков. Воображал он себя, при этом, великим полководцем, гением тактики и стратегии. Однако Синара, понаблюдав за игрищами жениха, пришла к выводу, что доверять этому хомяку командование армией нельзя ни под каким предлогом, поскольку, в этом случае, та будет разгромлена задолго до вступления в войну.
В общем, куда ни ткни, все было плохо. Мечты о прекрасном принце пошли прахом, надежды на скрытый под ужасной оболочкой ум тоже не оправдались. Но Синара не опустила рук. Она твердо решила довести свой подвиг до логического конца, и принести эту великую жертву ради своей семьи и своего королевства. Раз брак был столь необходим, он состоится, несмотря на непотребное качество жениха.
Чувствуя себя героиней, что жертвует молодостью и красотой ради блага отчизны, Синара решительно пошла под венец. Впереди ее ждало последнее, самое тяжкое, испытание - первая брачная ночь. И на эту ночь принцесса возлагала все свои оставшиеся надежды. Рассуждала она так: пусть будущий муж страшнее бабуина, пусть глуп, как пень, но вдруг окажется, что этот увалень является настоящим монстром в постели. Это послужило бы для нее хоть каким-то утешением.
И вот настала первая брачная ночь. Молодожены уединились в спальне, и новоявленный супруг Синары неуклюже стащил с себя штаны, предоставив на обозрение благоверной свое мужское достояние.
Тут-то принцесса и сломалась. Она выдержала отвратную внешность жениха. Кое-как перенесла его тупость. Но стоило ей бросить короткий взгляд на его крошечный прыщик, который робко выглядывал из-под нависшего брюха, как нервы ее сдали. И Синара залилась громким истерическим смехом.
Позже она уверяла, что не имела никакого злого умысла. Что хохот хлынул из нее сам собой, помимо воли. И она, разумеется, не предполагала, что ее спонтанная реакция на скудное мужское начало супруга повлечет за собой столь трагические последствия.
Осмеянный принц вначале побурел, как помидор, затем расплакался, а кончил тем, что бросился к окну и выпрыгнул из него наружу, вышибив телом и стекло, и раму. Высота была небольшая, всего-то третий этаж, но наследнику престола и тут не повезло - он насадился брюхом на острый сук росшего под окном дерева. Там, болтаясь на суку со спущенными штанами, он и встретил свой конец.
Происшествие едва не обернулось крупной бедой. Синару обвинили в убийстве единственного наследника трона, и дело уверенно шло к войне. Но после долгой и трудной дипломатической возни сторонам конфликта удалось достичь компромисса. По обоюдному решению, главной и единственной виновницей назначили Синару. Постановили считать, что она извела мужа со свету по собственному умыслу, из каких-то личных мотивов, и должна ответить за это самым страшным образом.
Возможно, несчастная вдова и смогла бы доказать свою невиновность, но стоило ей вспомнить крошечную письку покойного мужа, как ее тотчас же разбирал неудержимый хохот. Она даже в зале
