«В поисках оружия» — именно так обозначил В.Г. Федоров многочисленные заботы «по добыванию» оружия для русской армии, которые охватили большинство офицеров и чиновников. России катастрофически не хватало всего, что было необходимо для войны. В русской армии запасы оружия и боеприпасов никак не отвечали военным условиям. Но, так или иначе, но к концу 1916 года ценой титанических усилий «винтовочный голод» был почти утолен.

Что же касается союзников и противников России, то их возможности по мобилизации национальной промышленности оказались куда более значительными. Франция подготовилась к войне хоть и не лучше, но французская промышленность сумела быстро развернуть производство оружия. Германия к середине 1916 года поставила его массовое производство на поток с привлечением не только частной оружейной, но и гражданской промышленности, подняв выпуск одних только винтовок в 10 раз. Таким образом, Первая мировая оказалась не просто войной машинного периода, но и первой «войной заводов».

Устаревшее и трофейное оружие использовали все армии; немцы, например, слали на фронт винтовки Маузера 1871–1884 годов, переделывали трофейные русские трехлинейки.

Во всей остроте встал перед Россией и Западом вопрос военного оснащения гигантских людских масс России. Русской армии были необходимы миллионы винтовок и тысячи пушек. Сменивший Сухомлинова на посту военного министра генерал Поливанов записывает в дневнике: «Винтовки сейчас дороже золота». Для того чтобы западная помощь была эффективной, следовало, во-первых, определить нужды России. Во-вторых, закупки в Британии и Соединенных Штатах требовали жесткой централизации: они требовали единоначалия. Китченер попросил великого князя Николая Николаевича прислать в Англию артиллерийского специалиста с «диктаторскими» в отношении закупок полномочиями.

8 марта 1915 года Китченер заказал для русской армии в США у фирмы «Вестингауз» один миллион винтовок, а у фирмы «Бетлехем стил» пять миллионов трехдюймовых снарядов. Зияющим местом русско-западных отношений стал провал с выполнением русского заказа британской компании «Виккерс». Эта фирма задолго до 1914 года заняла совершенно особое место в военном оснащении России, получив фактическую монополию на производство орудий для русской армии. В 1911 году она активно участвовала в создании военно-морской базы в Николаеве, а двумя годами позже помогла в создании Царицынского артиллерийского завода. Русское правительство официально определило «Виккерс» как «единственную фирму, способную дать совет и осуществить руководство в создании русской индустрии вооружений от начала до конца». Но даже масштабного приложения ресурсов этой крупной фирмы оказалось недостаточно для подготовки многолетней войны на выживание. Следовало думать о мобилизации собственных возможностей.

В начале 1915 года под руководством великого князя Сергея Михайловича (бывшего генерального инспектора артиллерии) была создана Особая распределительная комиссия по артиллерийской части. Перед ней официально была поставлена задача: покончить с неэффективностью работы промышленности и «ликвидировать конфликт» между фронтом и тылом. Обстановка в комиссии была почти панической. Из заказанного Китченером миллиона винтовок первая половина должна была поступить в Россию лишь к маю 1916 года. Не дала результата и попытка найти «диктатора снаряжений». Генерал Тимченко-Рубай, посланный в Лондон, с одной стороны, имел ограниченные полномочия, а с другой — не проявил необходимой твердости характера и расторопности.

Обратившись к «Виккерсу», Китченер убедился, что фирма находится на грани перенапряжения. Требования к ней превосходили ее возможности. Она снабжала быстро растущую британскую армию, и выполнение заказа восточного союзника было для нее в данной ситуации за пределами возможного. Во второй половине марта великий князь Сергей Михайлович окончательно пришел к выводу, что нужно покупать на Западе производственные мощности — то есть сами заводы — и производить вооружение в самой России. Реализация этой идеи была возложена на генерал Маниковского, ставшего в июне 1915 года руководителем Главного артиллерийского управления.

«Снарядный голод»

Все воюющие стороны накопили накануне войны достаточные, как предполагалось, стратегические запасы артиллерийских снарядов, которых должно было хватить на всю войну, а именно 1000–1300 снарядов на орудие. В ходе войны при интенсивной артподготовке одно орудие расстреливало такое количество снарядов за 2 дня!

Один из русских военачальников писал: «Мы начали войну, имея максимальное число заготовленных снарядов на орудие 1300, в то время как Германия — 980, Австро-Венгрия — 600. Уже в сентябре 1914 года во Франции и Германии ощущался недостаток снарядов. Но в то время, когда наши враги и наши союзники сделали из этого надлежащий вывод — мы продолжали роскошествовать, ничем не увеличивая пополнения».

Выяснилось, что траншейная война требует чудовищного расходования снарядов атакующей стороной.

Тяжелая артиллерия должна была выбросить совершенно апокалиптическое количество чугуна, для того чтобы разрушить неприятельские заграждения и, внеся сумятицу в неприятельские окопы, подготовить условия для атаки. Например, в сражении на Сомме осенью 1916 года французы накопили 6 млн снарядов — столько, сколько Франция израсходовала за весь 1914 год. На каждый погонный метр Западного фронта в сутки выбрасывалась тонна стали!

Сразу после начала войны русская армия стала испытывать острый снарядный голод. По довоенным расчетам, на месяц войны необходимо было 0,5 млн 3‑дм (76‑мм) снарядов, а к концу августа 1914 года израсходовали уже 1,5 млн штук. Примерно в таком же положении оказались и французы, гораздо быстрее мобилизовавшие промышленность для выполнения военных заказов. Были срочно разработаны упрощенные образцы боеприпасов, пригодные для массового производства на срочно приспособленных гражданских заводах.

В России поставка 76‑мм снарядов почти весь первый год войны удовлетворяла лишь около 1/15 потребности армии. При таких условиях естественна была невозможность осуществления сколько-нибудь широких оперативных замыслов. Благодаря затишью на фронтах с переходом к позиционной войне и усилившемуся поступлению снарядов русская армия лишь к третьему году войны стала довольно богата выстрелами к 76‑мм пушкам. К февралю 1916 года на фронтах (кроме Кавказского) состояло в среднем по 1250 выстрелов на каждое 76‑мм орудие; к концу же года — в декабре — запас достиг до 2700 патронов на 76‑мм пушку. В связи с накоплением запаса 76‑мм патронов расход их чрезвычайно увеличился в период интенсивных боевых операций первой половины 1916 года.

Во время брусиловского наступления на Юго-Западном фронте при прорыве укрепленной полосы у деревни Сопанов одна из батарей ударной группы за два дня боя, 22 и 23 мая, выпустила свыше 3000 снарядов. По сравнению с тратой снарядов французской и германской артиллерии этот расход — по 250 снарядов на пушку в день боя — вовсе не является чрезмерным. Боевых припасов в русской артиллерии хватало лишь для единичных подобных случаев. Уже 25 мая, при развитии дальнейших действий прорыва у деревни Сопанов