Шрифт:
Закладка:
– И что ты предлагаешь?
– Иди в качалку.
– А другой путь есть? – Рокотов невольно пошевелил плечами. Жир сгонять? Лупить боксерскую грушу? Как-то оно утомительно.
– Если твой судья еще раз проявится, попытайся собрать о нем максимум информации.
– И что это даст? – мрачно спросил Рокотов.
– Если тебя убьют, то на этот раз убийцу найдут, – пожал плечами Жорка.
– Ты это сейчас серьезно?
– А ты? Ситуация безнадежная, Олег. Нет популярного блогера, которому бы не угрожали. Нужно действие. Или хотя бы диктофонная запись разговора, где тебе угрожают. Если письменно – то скан, заверенный у нотариуса.
– Бюрократы, – скрипнул зубами Рокотов. – А по своим каналам можешь вычислить ай-пи адрес? Или номер гаджета.
Жорка покосился на магаданские креветки – штук пять еще остались лежать на подтаявшем льду – и, вздохнув, сказал:
– Хорошо, я попробую.
– Я тоже. Попробую. Счет, пожалуйста, – махнул Олег рукой проходящей мимо официантке.
Придя домой, он принялся читать новые комменты. Но Судья Уоргрейв больше не проявлялся.
«Это он, – подумал Рокотов, с тоской глядя в темное окно. – Он убил Воронцову. А если серийник? Бывает ведь, что маньяк затаивается на долгие годы. Его, конечно, найдут, когда он опять себя проявит. Но мне-то что с того, если я уже буду мертв?»
Умирать не хотелось. И тогда Олег вспомнил про Шумова. «Не было никакой драки», – написал тот.
Судя по комментам, этот Шумов хорошо знал Ладу Воронцову и был осведомлен о ее последних днях. Может, Шумов знает, и кто ее убил? Спросить не помешает.
И Рокотов, найдя последний коммент Аркадия Шумова, отбил:
«Возможно, вы и правы. Я готов извиниться. Напишите мне в личку».
Лада
«Хорошая девочка Лида. Да чем же она хороша?» – вертелись в голове строчки из стихотворения Ярослава Смелякова, которого классная руководительница, училка по русскому и лит-ре, обожала. А Лада поэта тут же возненавидела.
Почему Лида, а не Лада? А потому. Жизнь так сложилась.
Самая неудобная соперница та, которую даже ненавидеть не получается. Она ведь и впрямь хорошая, эта Богданова. Трудолюбивая, добрая, бесконфликтная. Вчера жвачку импортную протянула с улыбкой:
– Хочешь? Возьми.
Оттуда жвачка. Из-за границы. Богданова уже отличилась, и о ней пишет буржуазная пресса. Стоит Лидке появиться на публике, вокруг сразу толпа журналистов. А ведь они с Ладой ровесницы. Но о Богдановой уже ленивый только не написал, в то время как о Воронцовой – ни слова. Как нет ее.
– Спасибо, – выдавила она, но жевательную резинку взяла.
Нищим лучше забыть про гордость. Резинку Лада пожевала, смакуя, а душистый фантик с импортными буквами припрятала. На него можно в школе много чего выменять. Хотя бы похвастаться: глянь-ка, ребя, что у меня есть!
– Я скоро на соревнования поеду в Хельсинки, – виновато сказала Лидка. – Что тебе привезти? Наклейку с Микки-Маусом хочешь?
Ну как такой доброй стекло толченое в коньки насыпать или шнурки надрезать, чтобы лопнули во время соревнований?! У хороших и выигрывать хочется только почестному.
Ух, как же она ей завидовала, этой Лидке! Вот кому с рождения повезло! Почему одним все, а другим ничего? Одним – уютная кроватка в детской и куча заботливых нянек, а другим – старое ватное оделяло в ржавой ванне и кусок черствого хлеба на завтрак.
Лидкины родители были известными в прошлом спортсменами, а папа теперь занимал важный пост, и все уважительно называли Богданова большим начальником. Лидке с пеленок определили, что она тоже будет заниматься спортом. Вопрос, каким? В итоге остановились на фигурном катании, одиночном. Там место чемпионки оказалось вакантно.
Богданову привели на каток в четыре года. Понятно, что фора у нее перед Воронцовой, которую на льду никто не ждал, была колоссальная. Как только стало понятно, что способности у Лидки есть, папа напряг все свои связи и устроил дочку в ведущую школу страны – ЦСКА. В то время как Лада прозябала в «Спартаке», у Богдановой уже был лучший тренер и персональный график тренировок. Внимание прессы к каждому чиху.
Нет, мама Света тоже, конечно, напряглась. Вырастить первую в истории чемпионку всем охота. Стараниями мамы Светы создали спецгруппу, где Лада Воронцова быстро стала звездой.
Но у Лидки биография была уж больно подходящая. Здесь спортсменок даже рядом поставить нельзя. Хорошая девочка из замечательной во всех отношениях семьи и оторва, у которой мать алкоголичка, а отец вообще неизвестно где. И как журналистам о Ладе Воронцовой писать? Умалчивать?
А как же облико морале? Мы ведь советские спортсмены. У нас все равны, все живут счастливо и никакого алкоголизма нет в помине, а все дети растут в полных семьях. Разводов тоже нет, мы не капстрана.
Вот с Богдановой все и возились, а Воронцову игнорировали. И Лидка со своим надутым от важности тренером (ЦСКА, как же!) их с мамой Светой обошла. И как обошла! Уже в двенадцать лет стала лидером сборной! Попробуй теперь догони!
«Пусть я буду плохая, – мрачно думала Лада, – но я ее все равно ненавижу! У нее ведь и так все есть. С пеленок закормленная. А у меня ничего, только фигурное катание. Ее дома все одно обнимут и оближут, даже если проиграет. Приласкают, утешат. А меня, даже если выиграю, никто не похвалит. Матери вообще по барабану, отчим в последнее время как-то странно смотрит. И руку тянет вроде бы приласкать, но отчего-то убежать хочется».
Она так злилась на везучую Богданову, что слова мамы Светы сначала даже не поняла.
– Лада, нашу спецгруппу расформировывают. Проиграли мы с тобой. Теперь у страны есть чемпионка в женском одиночном катании. А я уезжаю за границу.
– Куда?! – Ладе показалось, что она ослышалась.
– В Канаду. По обмену опытом, – мама Света виновато отвела глаза.
– А что будет со мной?!
– Тебя передадут другому тренеру. Будешь запасной. Место в сборной только одно. Мы же высоко в турнирной таблице никогда не поднимались. На чемпионат мира поедет, разумеется, Богданова. И на Олимпиаду она в списке первая. Везде первая.
– Но почему?!
– Потому что она объективно лучше. Судьи ее уже знают. Авторитет не менее важен, чем умение исполнять сложнейшие элементы. Лида звезда, – мягко сказала Аликина, – и с этим надо считаться. А тебе не хватает гибкости и, уж извини, харизмы. Ты поздно пришла в спорт, Лада. У тебя вон даже продольного шпагата нет. Шаги маленькие, ногу за ухо заложить не можешь. Поэтому вращения скучные.
– А что у меня есть? – угрюмо спросила она.
– Упрямство. Характер. Спортивная злость. Техника – вот твой конек. Ты молодец, тройные прыжки накатала. И «школу». Упрись, если желание есть.
– Мне деваться некуда. При чем тут желание? Спорт – мой единственный шанс. Я же не Богданова.
– Тогда сделай в произвольной шесть тройных прыжков безукоризненно. И медаль твоя.
– И на Олимпиаду пошлют?
– Пошлют, куда денутся. – Аликина снисходительно потрепала ее по плечу и со вздохом добавила: – Запасной. Всякое может случиться.
«Так что ж, я должна мечтать о том, чтобы Лидка накануне важных соревнований ногу сломала? Только так я получу место в сборной? – с отчаянием думала Лада. – Или есть другой путь?»
Другой путь – это были тройные прыжки. И Лада упиралась. С новым тренером, Сан Палычем, она, как ни странно, быстро поладила, хотя отчаянно скучала по маме Свете.
Лада взрослела и вдруг поняла, что с мужчинами ей гораздо проще. Она превращалась в красивую девушку. Грудь налилась, округлились коленки, появилась упругая аппетитная попка. Последнюю желательно было не раскармливать, лишние килограммы прыжкам помеха, одна из главных.
Лада слышала, как Лидкин тренер орал на сборах на своих подопечных в столовой:
– Куда жрете столько, коровы?! Скоро лед под вами треснет!
У девчонок кусок в горле застревал. А этот аспид каждый провожал таким взглядом, будто у сборной медаль крадут. Сан Палыч, к счастью, был не такой. Требовательный, но добрый. Да и с конституцией Ладе повезло. Все, что она ела, организм тут же сжигал, калории как в топке сгорали. Поэтому обожаемые шоколадные конфеты тайком, чтобы не смущать несчастных девчонок, Лада с наслаждением поедала, а фигурка оставалась точеной.
Лада постепенно входила в мир красивых женщин. Она уже понимала, как можно это использовать: кто-нибудь из парней да
