— У тебя тоже такая штука есть?

Жабоид закатал рукав и показал мне свой девелопер.

— Ноу-хау, шагаем в ногу со временем. В некоторых житейских моментах неплохо помогает. Молодёжь от этого тащится.

— А здесь только параметры или ещё что есть?

— Всё есть: пульс, давление и прочая приблуда. Даже музыка. Короче, со временем разберёшься. Иди за мной.

— Куда?

— Путать следы, готовиться к будущим боям. В этой каморке мы с тобой ничего не высидим.

И жабоид повёл меня длинным коридором, по стенам которого тянулись всё те же коммуникации, а под потолком болтались лампочки. Коридор периодически петлял, в стенах появлялись боковые тоннели, двери, но мы проходили мимо. Воздух отдавал затхлостью, на полу валялись бутылки, консервные банки, грязное тряпьё. По этим останкам я предположил, что место это зря не пустует, и время от времени его кто-то посещает, бомжи или горемыки вроде нас. Может быть даже гномы.

— А кто эти гномы? — спросил я.

— Наёмники, — не оборачиваясь, ответил жабоид. — Одни из лучших бойцов в Миру. Пронырливые, как бесы. Продают свои кувалды каждому, кто хорошо заплатит.

— Не думал, что гномы такие воинственные. В сказках они всегда выглядят добрыми.

— О чём ты, какие сказки? Если ты до сих пор не понял, объясняю: мы в реальности. Здесь нет добрых, нет злых. Здесь всё на грани. Чуть влево, чуть вправо — и ты уже по другую сторону. Вчерашние друзья стали недругами, вчерашние недруги стали смертельными врагами. Ау, Игнатушка, добро пожаловать в настоящую жизнь.

— А сейчас мы по какую сторону?

— Сейчас мы на своей стороне.

— Так можно?

— Так нужно.

Жабоид подвёл меня к очередной двери и толкнул её. В глаза ударил свет, потянуло морозной свежестью. Мы выбрались на улицу — заваленный снегом тротуар, прохожие. По дороге, мигая жёлтой весёлкой, проехал грейдер. Мы повернули вслед за ним и по натоптанной дорожке прошли к ближайшей автобусной остановке.

Ветер больше не дул, видимо, сила его иссякла, зато резко подморозило. Градусов двадцать, наверное. Выходя из дома, я надел куртку, а теперь думал, что надо было надеть дублёнку.

Подъехал автобус, открыл двери. Жабоид подтолкнул меня ко входу, и я торопливо зашёл в салон. Пассажиров было немного. Мы встали возле окна, к нам тут же подскочил кондуктор в форменной кепке и с глазами профессионального нищего; так и кажется, что сейчас затянет: пода-а-айте профессиональному коту Базилио и профессиональной лисе Алисе!

— У тебя карточка или проездной? — спросил жабоид.

Я выскреб из кармана кучу мелочи.

— У меня это.

— За двоих хватит?

Я прикинул монетки на вес, потом пересчитал, передвигая пальцем. Да, за двоих хватало. Я протянул горсть кондуктору, и нищего сменил бухгалтер.

— У меня с деньгами сейчас очень сложно, — сказал я, когда кондуктор отошёл. — Жена, понимаешь… сняла все деньги с карточки, а работы нет, так что надо поосторожней с расходами.

— Вот поэтому нам нужно найти Конька Горбунка, — выдал жабоид.

— Кого?

— На нём мы сможем передвигаться бесплатно и намного быстрее, — игнорируя мой вопрос, продолжил жабоид. — А так как передвигаться нам придётся много, то это самый лучший вид транспорта в нашем положении. Конечно, я бы предпочёл Змея Горыныча, но с ним мы точно не договоримся. Так что Конёк Горбунок — самый подходящий вариант.

Мне захотелось рассмеяться так же, как и утром в ангаре, но не потому что жабоид говорил о сказочной лошади, как о реально существующей — после падающих на мою голову гномов я был готов поверить во что угодно — а потому что представить себе не мог, как мы вдвоём поместимся на Коньке-Горбунке. Разве что санки к нему приделаем. Я так и сказал жабоиду.

— Какой ещё Конёк Горбунок? Ты его вообще видел? Горбатое пони! Мы к чему там седалища свои прислоним?

— Не спеши судить по внешнему виду, — наставнически произнёс жабоид. — Поверь мне, милый мой Игнатиус, не все пони — лошади, и не все лошади — пони.

Я не понял его каламбура, но спорить не стал. В конце концов, жабоид наверняка знает то, что мне ещё предстояло узнать, и вступать с ним в дискуссию сейчас не имело смысла, поэтому я спросил так:

— Ну, и где мы будем его искать?

— А вот над этим придётся поразмыслить.

Он отвернулся к окну — неуклюжий маленький леший с наивной мордашкой и сам весь такой премиленький… Если я когда-нибудь решу завести домашнее животное, то заведу лешего. В этом пока неизвестном мне мире наверняка есть что-то вроде птичьего рынка, где торгуют гномами, домовыми и вот такими лесными крохами. Я буду кормить его, воспитывать, выводить гулять. А Василиса, вернувшись с работы, сядет на диван к телевизору, леший запрыгнет к ней на колени, будет тереться и мурлыкать…

Мне снова представилась Василиса — такая, как я увидел её в конторке в свете настольной лампы: тёмные волосы забраны на затылке в хвост, очки на кончике носа, изящный локоток. Образ более чем обобщённый, но настолько яркий, что никак не хотел выходить из головы. Я влюбился в эту девчонку. Я, сильный тридцатилетний мужик, от которого только что ушла жена и который по всем канонам жизни должен копошиться в себе, выискивая причины своей несостоятельности… Я влюбился. Я совсем не знал её, да что там не знал — я видел-то её всего несколько минут, но теперь мне хотелось сочинять стихи, и вместо того, чтобы сокрушаться о жене, как делал это весь последний месяц, я пытаюсь найти рифму к слову «Василисушка»…

— Ку-ку, Игнатиус! — жабоид щёлкнул пальцами перед моими глазами. — Очнись, выходим.

Выйдя из автобуса, я огляделся. Куда привёл меня этот будущий домашний питомец? Город свой я знаю хорошо, он не такой большой, как Москва, и не такой маленький, как Урюпинск. В нём есть театры, торговые центры и даже метро. А ещё он стоит в месте слияния двух великих русских рек, что придаёт ему статус сакрального. Здесь столько всяких исторических соблазнов, что удивляться появлению всевозможных жабоидов не приходиться. Поэтому я и не удивился, когда Василиса познакомила меня со своим ручным лешим, а тот в свою очередь позеленел и покрылся бородавками.

Ну да это всё лирика. Улица, где мы оказались, в простонародье называлась Покровка. Она пересекала исторический центр города и была застроена старинными домами. Автомобили по ней не ездили, поэтому понятие «тротуар» для неё не существовало. Первые этажи домов представляли собой единую линию магазинчиков, кафешек и бутиков. Иногда между ними затёсывался какой-нибудь салон сотовой связи или спиритических сеансов, и вот перед одним из таких салонов мы и остановились. На вывеске над дверью красовалась изящная надпись в стиле русского ампира: «Баба Яга может!».

— Баба Яга? — усмехнулся я.