— Так скорми ему то зеленое варево, что на трансляции готовила, пусть тоже посмеётся.

Чан Ми снова услышала этот странный, не свойственный Глории Годафридовне, тон. Что же случилось?

— Дедушка не любит корейскую кухню, он человек простой и кушает простую сытную еду.

— Ну да, простая и сытная, это как раз твой конёк…

— Тётя Лора, что случилось, вы чем-то расстроены? — Чан Ми не выдержала и спросила.

— Я?! С чего бы мне быть расстроенной?

Чан Ми вдруг осенило, комменты! Конечно, тётя Лора, как всегда, прочитала все что пишут, а там были какие-то шутки в её сторону, наверное, поэтому она и расстроилась.

— Тётя Лора, вас огорчили комментарии после трансляции? Вы же знаете, им только бы посмеяться, не обращайте внимания!

— Да тьфу на них три раза, чтобы я из-за всяких расстраивалась! Подумаешь, Петросяны зачепиловские, Никулины-самоучки! Да что они понимают в маркетинге???

— Вы абсолютно правы! Да они и капельки вашего внимания не заслуживают! Хотя был один, адекватный…

— Это ты за иностранца бормочешь? Подозрительный он какой-то….

— Глория Годафридовна! Я нашёл его! Я нашёл!!!

— Мама дорогая, — тётя Лора схватилась за сердце, — за что вы так кричите, Марк Карлович? И где у нас случилось?

— Вы же знаете, я давно ищу идеальный звук, и наконец, я нашел его! Вот, — и он вытянул руку вперед. На ладони лежала небольшая пластиковая коробочка.

Марк Карлович, в свои 60 лет, был высок, сухощав, благородную внешность подчеркивали удивительно длинные и нервные пальцы, выдававшие в нем человека с тонкой душевной организацией. Он жил в комнате напротив Чан Ми. Смешлив и добродушен, немного не от мира сего, по профессии скрипач и музыкант по призванию, к тому же, предмет воздыхания Глории Годафридовны.

— И шо такое вы там прачите?

— Это идеальное создание, тонкое и изящное, звук её крыльев — нескончаемый источник для моего вдохновения. Вот, послушайте сами — это гениальная мелодия!

С этими словами он открыл коробочку, и к потолку взметнулась стрекоза.

У Чан Ми потемнело в глазах. Комната, вдруг стремительно стала опускаться вниз, а она сама зависла под потолком и с удивлением наблюдала, как продукты из пакетов медленно выкатываются на пол, как тётя Лора, всплеснув руками, подхватила её обмякшее тело. И ещё, кажется, в дверях кто-то стоял. Дедушка?

Глава 2

— От паскудница, ну-ка, а ну-ка! Вот я тебя тапком, а тапком я тебя, ах ты ж зараза, — это был действительно дедушка. Родной, любимый, смешной, как всегда неряшливо одетый в какое-то тряпье, с лохматой головой и колтуном на макушке, дедушка Гриня.

Несмотря на свои короткие ножки, он на удивление высоко подпрыгивал, буквально до потолка, пытаясь прихлопнуть эту тварь, что так напугала его кровинушку.

Сейчас дедушка сгруппировался, высоко над головой взметнулась и застыла рука, сжимающая драный тапок сорок восьмого размера. Мелкими, крадущимися шажочками он двигался к окну, именно туда было нацелено грозное оружие.

Чан Ми с опаской глянула на подоконник. Там, в глиняном горшке, с особым трепетом и любовью вот уже год выращивался перец «Огонёк». Среди буйной зелени алели маленькие красные перчинки, и на одной из них присело отдохнуть насекомое. Она зажмурилась, понимая, что сейчас погибнет не только ее мучительница. Но, видимо, что-то пошло не так, и вместо хлопка она услышала душераздирающий крик.

— Неееет! Не троньте мою музу! — Карл Маркович, раскинув руки, встал между дедушкой и стрекозой.

— Изыди иноверец! Не то пойдешь вслед за музой, — дедуля грозно взмахнул тапком.

— Ша, малахольные! — тётя Лора, словно рефери на ринге, бросилась между противниками и властным тоном скомандовала, — Карл Маркович, возьмите свою коробочку и засуньте уже подальше свою музу, от греха. Идите, идите, вот так, осторожно, не споткнитесь. Я к вам позже зайду, и вы мне всё подробно расскажете.

Карл Маркович мгновенно изловил свое сокровище и, переступая тощими ногами через битую посуду, поспешно ретировался. Глория Годафридовна презрительно оглядела дедулю.

— Вы бы авоськи свои с моего стола прибрали бы, господин приезжий. Прежде чем делать бедлам на чужой кухне, не мешало бы представиться.

Дедуля гордо выпятил грудь и заложил руку в жилет, колтун воинственно вздыбился.

— Зовите меня Грегори, я отец матери вот этой юной девы.

— Грегори значит. Так вот, уважаемый, вы мне тут феншуй не нарушайте, Карла Марковича обижать не позволю!

— Так и держите при себе своего Марковича, неча тут вредных насекомых распускать! Ишь, взялись ребёнка пужать.

— Кто пугал, кто пугал-то? Нет, вы видели такое? Может, это она вас испугалась? Как колтун ваш увидала, так и испугалась, — и тётя Лора ткнула пальцем в плотное гнездо на голове дедушки Грини.

— Руки прочь, блаженная, — колтун подозрительно зашевелился и слегка потушил ее воинственный настрой.

— Тётя Лора, не ругайтесь, это дедушка мой. Я сейчас все приберу.

— Тихо — ша! Приберет она, нет, вы видели такое? «Епиходов, двадцать два несчастья»! Приберет она тут всё. Забирай своего приезжего и иди к себе, пока не поранилась, — и тётя Лора буквально вытолкала Чан Ми в коридор. К дедушке она поостереглась прикасаться, лишь вытянула руку свою, указывая на дверь жестом владычицы морской.

— Дедушка, ну как ты, как добрался? — Чан Ми помогла дедуле снять телогрейку и повесила её на крючок, привинченный к двери. Жилетка была тяжелой и пахла чем-то родным и уютным.

— Да чего мне сделается? Приехал и приехал. Ты-то как, все ещё боишься букашек?

— Мм…

— А почему, не выяснила?

— Мм..

— Угу, угу…

— Дедуля, я сейчас быстренько ужин приготовлю и покормлю тебя. Хочешь, пойдем со мной на кухню?

— Так там, поди, эта юная нахалка засела? — в глазах деда Грини блеснули подозрительные искорки.

— Тётя Лора вовсе не наглая, немного грубоватая, но искренняя и душевная, добрейшей души человек. Если не хочешь на кухню, давай я телевизор включу?

— Иди, иди, я в тишине посижу.

Чан Ми задумалась у открытого холодильника. Чем бы порадовать дедушку? Надо приготовить что-то простое, сытное и вкусное.

— И шо, в твой не сильно габаритный холодильник поместился-таки телевизор? — тётя Лора стояла за спиной девушки и заглядывала ей через плечо.

— В смысле? — Чан Ми непонимающе посмотрела на Глорию Годафридовну.

— Шо ты в него смотришь, можно подумать, там корейскую дораму крутят. Закрой уже дверцу, атмосфэра стынет.

— Да я вот растерялась, не знаю, чем бы таким дедулю порадовать?