так как дом отдыха закрывался на ночь, и посторонних лиц просили покинуть помещение. Слава решительным шагом подошёл к администратору и жёстким голосом попросил дать номер телефона дежурного инструктора Горкома партии города Сухуми. В холле наступила тишина. Администраторша с фигурой переспелой груши вытаращила глаза и молча протянула телефонный справочник с номерами телефонов городских учреждений на первой странице. Дозвониться никак не удавалось – как только происходило соединение, в трубке что-то щёлкало, и наступала тишина. Белла, быстро раскусив примитивные хитрости местной администрации, пригрозила, что если их немедленно не соединят с Горкомом партии, то они поедут туда сами, и будут ночевать перед приёмной Первого секретаря.

После столь решительных заявлений этих непонятных гостей у администрации дома отдыха сначала наступил лёгкий шок, а потом родилось страшное подозрение: «к нам едет ревизор», о котором их не предупредили заранее. Гоголь жил, Гоголь жив, Гоголь будет жить!!! После трёхчасовых препирательств конфликт решили уладить мирным путём. Настойчивой паре предложили номер в отдельно стоящем корпусе.

Корпус был одноэтажный, весь увитый виноградом и снаружи выглядел весьма привлекательно. В просторный семейный номер обещали больше никого не подселять. В комнате было сыро, но чисто и прохладно. Здесь им предстояло провести первую ночь на абхазской земле. Распаковав вещи, супруги облегчённо вздохнули.

Поужинав, пара расположилась на открытой веранде, увитой цветущей душистой зеленью. Налив из термоса по чашечке кофе, Белла только устроилась поудобнее в кресле, подставив уставшие ноги кусочку уходящего солнца, как с соседней веранды раздался лёгкий стук, после чего из зелени показалась коротко стриженная голова.

– Здравствуйте, с приездом!

– Спасибо, – ответил Слава.

– Вас поселили здесь надолго?

– У нас путёвка на три недели.

– И вы всё это время собираетесь жить здесь?

– Надеемся, – встревожилась Белла.

– А вы вдвоём?

– Да.

– А номер на троих? – продолжала интересоваться голова. Приглядевшись, Белла поняла, что говорящая голова принадлежит женщине.

– Нам обещали никого не подселять, – отрезала она.

– Нам тоже обещали, – произнесла женщина.

– И что? – заволновалась Белла.

– Ничего. Подселили не спрашивая.

– Но мы же супруги! – возмутился Слава, – к тому же ещё и молодожёны.

– Поздравляю! Только кого это волнует! – ехидно заметила дама, – у них супруги только местные абхазки, а все остальные – путаны, независимо от штампа в паспорте.

Слава и Белла обескуражено молчали.

– Ладно, разберёмся, – наконец произнёс муж.

Настроение было испорчено. Пить перестоявший в термосе кофе расхотелось.

Чёрная ночь на юге наступает неожиданно и сразу. Белоснежные чистые простыни были влажными, пахли плесенью и неприятно липли к телу. Нервное напряжение и усталость брали своё. Глаза смыкались в надежде на сладкий сон, как вдруг невыразимый грохот и тряска подбросили супругов на кровати. Белла с ужасом посмотрела на потолок, казалось, он рушится прямо на голову. Но ничего не происходило, только кровать тряслась в такт перестука колёс проносившегося мимо поезда. Было ощущение, что ещё немного и состав промчится прямо по изголовью кровати, на которой они спали. Дождавшись, пока сердце успокоится, супруги опять положили головы на подушки. Они долго лежали обнявшись, и со страхом прислушивались к тишине южной ночи, ожидая ещё чего-нибудь необычного.

И кошмар продолжился. Лежать почти без сна стало невыносимо. Перед самым рассветом Белла пошла в туалет. Слава проснулся от страшного вопля ужаса. С трудом выпутавшись из простыней, он рванулся в ванную. Голая Белла с белым лицом стояла посреди комнаты и со словами: «Змея, змея!», показывала рукой на большую ванну. Слава подскочил ближе – на почерневшем от времени дне ванны он увидел длинное омерзительно гладкое извивающееся существо. В первый момент он и сам в страхе отскочил в сторону, но, приглядевшись, понял, что это был всего лишь гигантский розово-коричневый земляной червь. Видимо он вылез из сливного отверстия. Снующие по полу мокрицы, сороконожки и прочая живность уже не имели никакого значения. На фоне огромного пресмыкающегося они были просто не заметны. Слава с опаской заглянул в отверстие унитаза: в этой «страшной дыре» тоже могли скрываться какие-то «ужасы»! Напившись валерьянки, Белла, наконец, задремала.

Утром, держась за руки, в туалет пошли вдвоём. Белла с опаской заглянула в толчок. Зелёный от плесени унитаз по-прежнему зиял чёрной дырой. Было ощущение, что из него непременно выпрыгнет какая-нибудь бяка, подобная слюнявому монстру из американского ужастика.

Позавтракав холодными осклизлыми макаронами, Слава и Белла выполнили свою угрозу и поехали в Сухумский Горком Партии. Поехали в основном для очистки совести, чтобы упредить возможный дальнейший произвол администрации дома отдыха. Как ни странно, их принял, пусть не первый и даже не второй секретарь, но инструктор Горкома по здравоохранению. Красивый джигит внимательно выслушал молодожёнов, прицепил на лацкан блестящий значок ЦУП, торжественно вручённый ему Славой, тут же с кем-то гортанно и решительно поговорил по телефону, потом написал маленькую записочку на непонятном языке и, с просьбой передать её в администрацию дома отдыха, дружески проводил до двери.

Побродив по городу и налюбовавшись его самобытной архитектурой, в крохотной кофейне на набережной они съели по вкуснейшему хачапури, запили ароматным кофе, сваренным на уличном мангале «на песке», и вернулись в дом отдыха. Слава передал записку лысому администратору. Тот быстро пробежал её глазами, засуетился и, приложив руку к сердцу, начал клясться, что в новом корпусе номеров нет, но буквально через два дня люди уедут и их обязательно переселят. Две ночи скорый поезд проносился по их головам. В темноте, лёжа в постели, супруги со страхом ожидали приближения часа «икс».

На третий день Слава и Белла собрали вещи и приготовились перебраться в новый корпус. Радовались они рано. Как только горничная распахнула перед новыми гостями дверь номера, Беллу буквально сшиб с ног вырвавшийся оттуда застоявшийся букет запахов перегара, табака и застарелой блевотины! На щелястом паркетном полу отчётливо были видны следы недавно разводимого костра. Белла вопросительно посмотрела на горничную.

– Опять в Горком ехать?

– Сейчас всё приберу. Вы балкончик-то не закрывайте, пусть проветрится. Счас подушечки и постельку поменяю.

Глава 3

Кажется, наконец, начинался отпуск.

Несколько дней провели на пляже, вглядываясь в знакомые лица отдыхающих. И было уже не важно, что в столовой, кроме липкой лапши и хлебных котлет, есть было нечего; что по вечерам «уставшие» поварихи и подавальщицы едва передвигали ноги под тяжестью коленкоровых сумок со снедью. Супруги теперь завтракали в кафейне на набережной, облюбованной ими в день посещения Сухумского Горкома Партии. Какое счастье было сидеть под старым платаном за маленьким белым столиком с ажурными ножками, крохотными глоточками пить горький ароматный напиток, подёрнутый воздушной коричневой пеночкой и наблюдать, как за соседним столиком