Через миг Артур уже стоял, но это нормально, мужчина всегда встает, когда входит дама, так что я и не удивилась. А вот вспыхнувшие в руках магистра боевые пульсары — это совсем другое дело.

— Мари… — напряженным голосом произнес Артур, глядя мне под ноги.

Оттуда доносился странный звук, словно на низких частотах гудит мотор какой-то мощной техники. Даже не могу сообразить: не то бензопила, не то трактор, не то танк. Три мотора. Трех мощных штуки.

Припав на передние лапы, готовый атаковать, там утробно рычал на Гресса мой песель.

— Свой! — коротко обронила я гронху, не зная, что делать и долго ли я удержу поводок, если эта гора мышц решит прыгнуть вперед.

Григорий заткнулся, как только прозвучал последний звук слова. Просто — хоп, выключил все три рычалки и сел на попу.

Ректор поднял на меня взгляд. М-дя. Вот так здоровые люди с ума и сходят. Надо пояснить как-то.

— Артур, ты только сильно не нервничай, ладно? Это мое цобачко. Так получилось. Ты погаси эти… пульсары. Он не станет на тебя нападать. Григорий, ведь не станешь? — посмотрела вниз.

Гронх радостно тройственно хрюкнул и завилял хвостом. Интересно, змею не укачивает на таких аттракционах?

— Мари… — настороженно произнес Гресс, приглушая яркость своих заклинаний, но не убирая их до конца. — Где ты взяла гронха? И почему он теперь магически к тебе привязан?

— О! Ты это видишь? — обрадовалась я. — Какое облегчение! Ты присаживайся, я только устрою Софи в манеже. Они наигрались с приятелем, пик активности прошел, но спать еще рано. Барон тут? А, Рыжик, иди сюда, мой хороший. Кис-кис, — позвала я вкрай офигевшего кота, обнаружившегося на шкафу.

Вероятно, он взлетел туда, когда мы вошли.

Софи я опустила в манеж, накидала ей игрушек и пирамидок, поставила рядом бутылочку с водой. Софи, как и я, была водохлебкой. Пила воды много, с удовольствием, предпочитала ее всем прочим напиткам, кроме молока. Но молоко для нее это пока что еще все-таки еда.

— Сонечка, поиграй пока, хорошо? — улыбнулась я ей. — Мама познакомит нашу собачку со всеми.

— Собачку⁈ — сдавленно уточнил из-за моей спины Артур.

Устроив малышку, я выпрямилась и, не выпуская поводка гронха, вернулась в столово-гостиную зону.

— Артур, позови Барона, пожалуйста. Я познакомлю животных. Им придется много времени проводить вместе.

— Придется? Вместе? То есть ты не сбежала и не собираешься переезжать… — сделал странные выводы маг, тоже переходя на «ты». Ну надо же, свершилось. — Барон, иди сюда.

У кота было свое мнение насчет того, с кем он хочет знакомиться, а с кем — не очень. Но Григорий вел себя смирно, сидел у моих ног неподвижно, не рычал, не скалился, только отслеживал тремя парами… ах нет, четырьмя парами глаз передвижения Барона. Змее тоже интересно. А может, ее все-таки укачало, так сильно гронх мотылял хвостом.

— Барон, дружок, иди сюда. — Я взяла рыжика на руки, он шипел, вздыбив шерсть и прижав уши, но царапаться не пытался. А я принялась успокаивающе ворковать: — Смотри, это мой пес. Он вообще-то гронх, но это неважно. Ты не смотри, что он такой… внушительный. Он просто жил в бездне, а там все страшно и плохо. И он еще малыш, ему даже годика нет. Тебя он не обидит. Григорий, Гриша, знакомься. Это мой маленький друг. Наш друг. Свой. Любить. Беречь. Не обижать.

Три гронховы башки сделали бровки домиком и поставили уши торчком. Потом все одновременно склонились набок, рассматривая кота на моих руках. Потом точно так же синхронно — на другой бок. Абсолютно собачьи повадки.

— Свой! — повторила я. Хвост Гришки вильнулся туда-сюда. Змея не выдержала и цапнула владельца за зад.

Толстая шкура гронха, естественно, не прокусилась, но хвост перестал летать как бешеный. И змея тоже открыла глаза и уставилась на кота. Кажется, будь Барон обычным зверем, он бы уже скончался от разрыва сердца. Но он тоже магическое животное, да и хозяин рядом. Стоит, напряженно следит за нами, но молчит. Хотя щит не снимает и боевые пульсары не убирает. Но это нормально, я его понимаю.

— Котик, я сейчас наклонюсь, чтобы вы могли друг друга понюхать. Хорошо, маленький? И надеюсь, ты сможешь помочь и присмотреть за моим питомцем. Гриша только по размеру большой, но ему нужен старший товарищ и учитель. Ладно, Рыжик?

Барон посмотрел на меня, выражая всей своей котячьей душой, что он думает насчет таких предложений, но тут подал голос Артур:

— Барон, знакомься. Это друг Мари. Он свой.

Ну вот и славно. Тот свой, и этот свой. И радует, что котик не просто котик, а что-то тоже умеет.

Гронх обнюхивал кота шумно, радостно, с энтузиазмом. Молодой пес, как я его воспринимала, был полон энергии, жажды жизни и любопытства. Даже хвост-змея соизволил осмотреть Барона и потрогать языком. Нервы у кота — стальные канаты. Я бы уже скончалась от ужаса, а этот шипит тихо, но тоже нюхает.

Нанюхавшись и насмотревшись, все три собачьи морды облизнули офигевшего кота, отчего он сразу стал немного несчастный и очень мокрый. У меня дернулся глаз. У кота дернулся хвост. Но он сдержался. Мужик!

Кстати о мужиках.

— Григорий, познакомься с Артуром. Нюхать. Запоминать. Свой. Это Артур Гресс, магистр, ректор, босс, шеф, мой начальник, друг. — Я старалась озвучить как можно больше ролей и слов.

Оставив в покое кота, гронх переключился на мага и принялся изучать уже его. Тот стоически терпел, только бледность и напряженный взгляд выдавали, что передо мной боевой маг, готовый в любую минуту атаковать демоническую тварь.

— Только друг? — спросил он вдруг невпопад.

— Что? — не поняла я.

— Только начальник, ректор и друг? — повторил он вопрос.

Я моргнула, не сразу поняв, о чем он. А он смотрел и ждал.

На столике перед ним лежал обручальный браслет. До меня дошло.

— Все сложно, да? — спросила я так же невпопад. — Убери свои заклинания. Эти странные существа подчиняются беспрекословно. Странная магия… Он вас с Бароном не тронет. Но ты, наверное, это и сам знаешь. Ты ведь магистр. Григорий, осмотри комнату. Изучай. Запоминай. Это наш дом. — Я отцепила поводок от портупеи, и мое цобачко радостно ринулось изучать свое новое жилище.

Проследив за ним взглядом, я попыталась мысленно смириться с ущербом. Наверняка попортит мебель, ковры, посшибает и расколотит что-нибудь.

— Присаживайся, — подала я пример и опустилась в кресло. — Ты давно тут сидишь?

— Да, давно. — Артур наконец убрал пульсары и тоже сел. — Я хотел поговорить. Объяснить… Ты все не так поняла, Мари. Это не… — Он кашлянул.

— Я стала свидетелем их беседы, — сказала я. Прошло достаточно времени, я уже не злилась. Ну, случилось. Ну, неприятно. Ну, не подружимся мы с мадам Кармиллой. Фигня. — Так получилось, что я вошла тихо. А они скандалили в твоем кабинете. Услышала о себе много интересного. Да и потом мне то же самое, но в более приличных фразах прямо сообщили.

— Мари, она не знала. О том, что случилось. И о тебе.

— Какая разница, Артур? Знала, не знала… Ты не обижайся только, но мне безразлично, что обо мне думают чужие люди. Ведь я не думаю о них совсем. Просто не нужно говорить мне об этом. Я мадам Кармилле так и сообщила.

— Она не планировала расторгать помолвку и требовать у тебя назад браслет, — с досадой поморщился он. — Зачем ты так с ней? Она плакала.

— А я нет. Хотя сначала немного хотелось… — задумчиво ответила я. — Женщинам слезы не вредят. Подумаешь, поплакала.

Мы помолчали. Артуру было ужасно стыдно, он переживал, и я это видела. Он оказался между двух женщин, каждую из которых по-своему любит.

— Мари, я прошу тебя простить ее. Она хорошая женщина. Да, она не так умна, как ты. И не так сильна. Она не справилась бы и вполовину с тем, что ты делаешь шутя. Но она хорошая женщина, — повторил он, не зная, видимо, как еще сгладить мое впечатление о своей родительнице. — Не злись на нее сильно.

— Я не злюсь, — совершенно честно ответила я. — Мне уже все равно. Была в ярости, когда ушла из твоих апартаментов. Когда перенеслась в академию. Когда встала на пути сбежавшего дикого гронха, защищая себя и Софи. Я была в бешенстве, очень хотела кого-нибудь поколотить и спустить пар. Ему не повезло, он не на того оскалил свои пасти. По ним и получил.

Я ужасно устала, перенервничала, рассталась с женихом, поругалась с его родителями, избила и приручила дикую нечисть, переработала стресс и разочарование, выпила коньяка, снова много работала и говорила. У меня не осталось