унификация. Плюс основная масса пилотов у нас именно японцы. Среди немцев таких не оказалось, а русских всего шестеро. Наемники предоставляли пятнадцать пилотов, и даже со своими шагоходами, но они у них, скажем так, не очень. Старье, вплоть до «Самурая С». Из новья всего два МД «Самурай Т». Но если версия «С» — это разработка чисто военная, хоть и старая, то версия «Т» создавалась именно под наемников и ничего выдающегося из себя не представляет. Более того, «Самурай Т» и не планировался как что-то нормальное.

Сходил на очередное собрание директоров Шидотэмору. Участия почти не принимал, но о том, что своих работников пригласить на день рождения тоже нужно, в уме пометку сделал. А то я со всеми этими аристократами совсем о них запамятовал. Ладно мужики на базе, про них я и не забывал, но и о Шидотэмору, верфи и даже Ямасите-Корп тоже стоит подумать. Тот же Танака. Вроде рабочая лошадка, о которой я вспоминаю, только если припрет, но о сомнениях в его верности и профессионализме даже речи не идет. А Нэмото-старший? А вот эти самые старики, что сейчас решают пусть и рутинные, но важные вопросы вполне себе серьезной компании? Бог его знает, кто из них мне предан, а кто предаст при случае, но пока этого не произошло, забывать о них будет банально невежливо. И даже если забыть про верность, никто из них Шидотэмору еще не подвел, а это, на секундочку, мой тыл.

Параллельно со всеми этими хлопотами бывшие слуги Дориных собирались в поездку на родину. Ровно пятьдесят человек, если не считать Беркутова, Щукина и Святова. Тридцать восемь обычных пехотинцев и двенадцать тяжелых с МПД, которые им предоставил я. Порывались с нами поехать и пилоты, и техники, да только что им там делать? Хотели взять с собой МПД «Кара», но я их отговорил — если что, будет жалко бросать, а главное, одинаковую технику тупо проще перевозить. Меньше мороки с бумагами. Нам и двенадцати «Ёкаев» Одзавы хватит. Точнее, в худшем случае не хватит и их. Если глава рода засядет у себя на загородной даче, нам в любом случае придется несладко. Если же удастся подловить его в городе, где у рода особой защиты нет, то нам даже всех людей задействовать не придется.

Роды Кагами приближались, и я начинал нервничать. То есть я и так постоянно на взводе, но, глядя на ее одухотворенную улыбку, с проскальзывающим… прям и не знаю, как точно описать выражение лица, которое пусть и редко, но появлялось у нее. Даже я иногда его замечал, хоть и навещаю ее всего пару часов в день. В общем, я такое выражение видел только у бойцов, которые шли в последний бой. Не в том смысле, что они на смерть идут, а в том, что… блин, сложно описать. Короче, пан или пропал. Когда ты идешь в атаку с очень маленьким шансом на выживание, но точно знаешь, что идти надо и это последний бой. Либо выиграем и идем домой, либо тут и остаемся. И отступать нельзя. Ее дочери, уверен, ни фига не понимают, да и Сакурай Синдзи понять не должен был бы, но я-то видел. И Акено видел, отчего мы с ним нервничали еще больше. Когда рожала моя жена, еще в том мире, было как-то попроще. Ну да там и не было никакого бахира, и шансы у Светы были ровно как и у всех. А тут вдобавок еще и долгожданный наследник, вот Акено и ходит, вздрагивает.

Так что, отправляясь в Россию, чувствовал себя мелким сосунком, который бежит от проблем, но чувства облегчения подавить не мог. Пока меня нет, пусть это и бред, я ни за что не отвечаю. Пусть у Акено голова болит.

В Москву прилетели утром. Не знаю, как остальные, а я выспался в полете. Первым делом отправились на склады грузоперевозчика, который должен был доставить наши вещи еще пару дней назад. Пошли не все, понятное дело, Святова отправили устраивать людей в отеле. Номера хоть и были забронированы — но бойцы, да без командира? Мы тут не на отдыхе, если что… — сказал я и поехал на экскурсию. Не развлечения ради, просто мне было необходимо знать, насколько эта Москва отличается от той, из моего прежнего мира. И не могу не отметить, отличается она сильно. Особенно за МКАДом.

В отель я вернулся только вечером, где застал культурно выпивающих мужиков. Хотя даже это звучит слишком сильно. Два литра водки на троих и очень много закуски. По факту, они просто соскучились по русской еде, а спиртное — это так, небольшое дополнение. Ну да пусть. На дело нам не завтра, так что пускай отдыхают.

— Син! — помахал мне Святов от одного из столиков в ресторане отеля.

— Холодец? — подошел я к ним.

— Он самый, попробуй, — кивнул он мне.

Хм. Забавно. То ли я сильно «объяпонился», то ли организм к такому не готов, но холодец мне не понравился, хотя в том мире я ничего против него не имел.

— Так себе, — проглотил я кусочек.

— А, японская твоя душа, — махнул рукой Святов.

— Мы, японцы, всеядны, если что, — заметил я. — И блюда разных стран уважаем. Наверное, просто здесь фигню подают.

— Это один из лучших отелей города, — произнес Щукин, закинув в рот гриб. — Так что «фигня» — это не про местный ресторан.

— Вот сейчас и проверим, — подсел я к ним за столик.

В конце концов, кроме малосольных огурцов, грибов и холодца тут было еще много чего.

— Кстати, — заметил Беркутов, — как мы и договаривались, я разослал письма всем своим знакомым. Так что считай, мы заявили о себе.

На его слова Щукин немного поморщился. Он был против этой идеи, верно подметив, что если Симонов узнает, то он, несомненно, всполошится. Прямо о нем в письмах Беркутова не говорилось, там вообще было лишь заявление о последней операции слуг Дориных в войне. После которой та война наконец закончится. Зачем это? А чтобы заявить о себе заранее. Чтобы потом проще было уйти, ибо за тихое убийство главы свободного рода можно нехило отхватить по шапке. А так мы вроде как всех предупредили, что это дело клана Дориных. Щукин предлагал заявить об этом после акции, но ответ злых аристократов, а главное, государства, мог быть слишком быстрым и жестким.

— Вы гляньте, кто пожаловал, — тронул меня за плечо Беркутов.

— Вот уж кого не ожидал здесь увидеть, — заметил Щукин, бросив взгляд в ту