ли, мучают?

– Да, мучают, – неожиданно выжимает пару слезок Мишка. – Посмотри, – задирает он штанину, – у меня все нога в синяках! И даже одна рана есть!

Ошалело рассматриваю следы измывательства над бедным ребенком и задушевно говорю:

– Мишка, это же ты сам понатыкал синяков. А ранка – ты про эту царапинку в полмиллиметра?!

Мишка спускает штанину и с видом «нет пророка в своем отечестве» утыкается в подушку.

А школу – ждет не дождется. Портфель хочет синего цвета.

Бедные его учителя.

Вожделенная свобода

Она блестит на расстоянии одного утренника.

Последнего, прощального.

Мишке железно, стопудово пообещали, что больше не будет дурацких репетиций с роялем и танцев с девочками, которые так и норовят толкнуть в спину, пощекотать нос волосами или отдавить ноги.

Мишка сказал стихотворение про родину – в самом разгаре в горло запершило, он героически надулся, взялся за горло и додекламировал-таки сдавленным голосом, под конец развернулся и пошагал к месту, договаривая последние слова спиной к залу.

Публика неистовствовала.

Нескончаемые польки-мазурки сменялись грузинскими танцами.

Мишка зевал во весь рот и повисал на рояле.

Мама и Марина, которых он углядел посреди ажитированной публики, утыканной аппаратами и камерами, валились друг на друга и закрывали носы: плакали от умиления, наверное.

Сказку про колобка Мишка процедил сквозь зубы, рубашка была выпростана из штанов, и вообще вид он имел позорный.

Приглашенная звезда-балерина (тоже оказалась наша родительница) вышла к роялю, чтобы сказать детям кой-чего за жизнь.

Из всех приличнейших, послушных детей она вцепилась именно в анархиста Мишку и взяла его нежной ладонью под челюсть. От изумления выпускник услужливо держал голову на месте, но пританцовывал всем, что ниже, в стиле буги-вуги.

Есть у женщины вкус, что и говорить. Предназначенная для этой мизансцены Лидочка-балерина переводила ошарашенный взгляд с гостьи на воспитательницу и не знала, куда себя девать.

Воспитательница ждала, пока недоразумение рассосется само собой, пошла пятнами, дождалась паузы, чтобы оттащить позорника с центрового места, и подсунула звезде заготовленную заранее готовую зарыдать Лидочку в розовой пене. Инцидент был замят.

И самое главное-то: дали нам дембельский альбом!!

Мишка в нем, как водится, вид имеет глумливый и ехидный.

Так что первый диплом у нас уже есть.

Ура, камрады!

Молодой человек стал просто шелковый после окончания сезона садика.

Но дом сотрясается от его энергии и исследовательской деятельности.

Вот он подошел к окну и встал на цыпочки.

Я в панике:

– Мишка!!! Отойди немедленно! Не смей подходить к окну близко! Знаешь, сколько детей вот так выпало из окна?!

Мишка – немедленно и деловито:

– Четверо?

И показывает четыре пальца.

Господи, куда ему в школу. Но впереди еще целое лето!

Цеми

Кажется, перебрала уже все курорты с противобронхитной направленностью. Ради полноты картины поедем в Цеми – там какой-то особенный микроклимат. Впрочем, про все остальные курорты говорят то же самое.

Иду в турагентство оплачивать путевку.

Шеф агентства, старый тертый калач, навешал сто кило лапши про гостиницу: в буклетике очаровательно смотрелись камин и кожаные диванчики в холле, а также посулы кушать через день телячьи отбивные и осетрину. Хоть раз отдохнем цивилизованно!

День первый

Когда мы с полной машиной чемоданов и измученных дорогой отпрысков подъехали к обещанной райской гостинице, у Давида сделались квадратные глаза: это оказался просто мотель прямо на трассе, вполне пригодный для проведения романтической ночи для водителей-дальнобойщиков, но никак не для жаждущих дикой природы изжелта-бледных городских детей.

– Вот я вас тут сейчас как оставлю, – индифферентно проговорил муж, что служило показателем его крайней взбешенности, – и отдыхайте в своем мотеле как угодно!

Мы представили себе двадцать дней в этом кошмаре – отлавливать детей, выбегающих под колеса трейлеров, – и вздрогнули.

Дело запахло керосином, и я рванулась в гостиницу бить морду любому, кто мне попадется. Напуганные моим напором хозяева отбрехались тем, что за фуфловые буклетики турагентства ответственности не несут, и пообещали вернуть денежки до копейки. Пока взрослые выясняли отношения, Мишка поймал бесхозного щенка и стал его душить в приступе острой приязни, думая, что тот ждал его всю жизнь, а когда щенок испустил истошный визг, воровато залез под стол и уговаривал пленника: «Закрой рот!»

В общем, мы спасли щенка из Мишкиных объятий и, к взаимному удовольствию, смотали оттуда удочки.

Возвращаться домой в дикую жару на расплавленный асфальт нечего было и думать, и мы поехали дальше в Цеми, в смутно известную гостиницу некоей Джульетты.

Джульетта оказалась весом в полтора центнера и больше подходила под определение «мама Роза».

– Дэдико, послушайте меня, – взяла она нас за горло, – вы только осмотрите мой комплекс, а вечером посмотрите, какой будет ужин: нечего вам искать что-то еще!

Дети, успевшие поиграть чьей-то кепкой в регби на лужайке, взвыли и уговорили нас остаться.

День второй

Обычно на таких курортах мужчин не увидишь: традиционно «на воздух» выводки сопровождают мамы, бабушки и няни. Присутствие моего мужа создавало определенный ажиотаж, а мне доставляло массу неудобств: когда собираются несколько мамаш и разговаривают на сугубо женские темы, мужчина либо их смущает, либо смущается сам. Поэтому муж старается заманить на курорт своих братьев – для гендерного равновесия.

Неудобства обнаружили себя в первый же день: только мы выпустили детей на волю в роскошный тенистый двор хозяйки Кетино, а сами приготовились предаться пасторальной идиллии, раздался истошный вопль хозяйки:

– Что вы наделали!!! Не трогайте цветы!!

Общеизвестно, что наши дети общим числом шесть штук и в самом деле не подарок: нас никогда не приглашают в гости всех вместе. Во-первых, в основном у нас мальчики – только одна девочка на всех, да и та недалеко от них ушла, во-вторых, представляют собой наглядное пособие Броуновского движения молекул, и поэтому кажется, что их вдвое больше, в-третьих, они все орут, думая, что разговаривают вполголоса, в-четвертых, убеждены, что любая сельская местность предназначена лишь для того, чтобы они вволю размялись, и никаких охраняемых территорий там быть не может.

А наша хозяйка, наоборот, считала, что все ее клумбы, качалки и дорожки должны оставаться в неприкосновенности, и отдыхающие, то есть мы, суть паразиты человечества, должны на них любоваться издали и сидя.

– Вы где-нибудь видели, чтобы во дворе играли в мяч?! – На хозяйку было жалко смотреть: она стала похожа на паровой котел бурачного цвета.

– Сколько угодно, – хладнокровно ответил Автошка, подающий надежды стать либо скандальным журналистом, либо адвокатом. Наиле отвесила ему подзатыльник, но, поразмыслив, решила, что играть во дворе в футбол не запрещено