к воротам лагеря, поставил там заслон конницы и приказал считать неприятелем всякого, кто приблизится к валу, будь то римлянин или самнит. Всадники, выставив копья, обступили пехотинцев, приказывая им идти назад в бой. Здесь выручила не только доблесть консула, но еще и счастливый случай, потому что самниты не наступали и была возможность вернуть на места знамена и развернуть войско от лагеря навстречу врагу. Дело приняло иной оборот, неприятель был отброшен от лагеря, а потом и оттеснен туда, где началась схватка. Там на пути была куча поклажи, прежде сложенной в середину, и самнитам пришлось остановиться, а потом, чтобы не дать растащить свое имущество, окружить его кольцом вооруженных воинов. Тут спереди ударила по ним пехота, в тыл зашла конница, и они, окруженные, были перебиты или захвачены в плен. Пленников было семь тысяч восемьсот – всех нагими отправили под ярмо, а убитых, как сообщают, оказалось около четырех тысяч восьмисот

Другой консул, Постумий, не встречая в Самнии противника, перешел с войском в Этрурию и для начала опустошил округу Вольсиний, а когда вольсинийцы вышли на защиту своих владений, разбил их возле собственных их стен. Однако славней и важнее этих военных действий, ведшихся в Этрурии, был мир, заключенный там в этом же году. Три самых могущественных города, столицы Этрурии – Вольсиний, Перузия в Арретий – попросили мира и в обмен на поставку одежды и пропитания для войска договорились с консулом о разрешении отправить в Рим послов; те добились перемирия на сорок лет. Каждая из общин должна была единовременно выплатить по пятьдесят тысяч ассов.

6) Битва при Аквилонии

В следующем году [293 г. до Р.Х.] консулами были избраны Луций Папирий Курсор (сын знаменитого Луция Папирия Курсора, дважды диктатора, пять раз избиравшегося консулом) и Спурий Карвилий. Оба полководца должны были выступить в Самний.

Самниты, не сломленные всеми предыдущими поражениями, готовились к отчаянной борьбе. Набор здесь проводился по неслыханному прежде закону: кто из юношей не являлся по указу военачальников или кто самовольно удалялся из лагеря, того приносили в жертву Юпитеру. Всему войску было приказано прибыть в Аквилонию. Здесь собралось до сорока тысяч воинов – все силы, какие были у Самния. Чтобы воодушевить воинов, самнитские жрецы решили восстановить древний посвятительный обряд. В середине лагеря, плетеными и кожаными осадными щитами оградили площадку почти по двести шагов во все стороны, а сверху покрыли ее полотнищами.

После жертвоприношения полководец отдал гонцу приказ вызывать самых знатных по рождению и деяниям; их вводили по одному. Помимо прочих обрядовых приготовлений, способных внушить благочестивый трепет, в том закрытом со всех сторон помещении возвышались посредине алтари, повсюду лежали закланные жертвы, а вокруг стояли центурионы с обнаженными мечами. Человека подводили к жертвеннику скорей как жертву, а не причастника обряда и заставляли дать священную клятву не разглашать виденное и слышанное в этом месте. Потом его принуждали поклясться зловещим заклятием, обрекающим смерти его самого, его семью и род, если он не выйдет в бой за военачальниками, если убежит из строя сам или если, увидев беглеца, не убьет его на месте.

Связав первых среди самнитов таким заклятием, полководец назвал поименно десять из них и приказал одному за другим выбирать себе соратника, пока их не наберется шестнадцать тысяч. Этот легион, составленный из заклятой общим заклятьем знати, получил – по крыше того святилища – название «полотняного», ему дано было великолепное вооружение и шлемы с гребнями, чтобы воины его выделялись среди прочих. Другое войско – немногим более двадцати тысяч – ни внешним обликом, ни ратной славой, ни снаряжением не уступало полотняному легиону. Вот сколько народу – все в расцвете сил – стало лагерем у Аквилонии.

Пока противники за ужасными священнодействиями обсуждали свои тайные намерения, консулы разорили Атинский округ. Карвилий явился после этого к Коминию, а Папирий – к Аквилонии, где собрались главные силы самнитов. Готовясь к сражению, он поставил во главе пехоты на правом крыле Луция Волумния, а на левом – Луция Сципиона. Конницу возглавили легаты Гай Цедиций и Тит Требоний. Спурию Навтию консул велел снять с мулов вьючные седла, с тремя вспомогательными когортами быстро зайти за приметный холм и в разгар боя появиться оттуда, подняв как можно больше пыли.

Битва завязалась жестокая, хотя по духу противники далеко не были равны друг другу. Римлян толкали в бой гнев и надежда, жажда борьбы и вражеской крови, а большую часть самнитов – сила необходимости и страх перед богами, и, принужденные против воли, они скорее сопротивлялись, а не нападали. Римляне сразу стали теснить противника по всему строю. Резня шла уже почти у знамен, когда сбоку появилось облако пыли, словно там двигалось огромное войско. Это со вспомогательными когортами шел Спурий Навтий. Его погонщики, сидя на мулах, волокли по земле густые ветки. Сперва сквозь пелену стало видно оружие и знамена, а по еще более высокому и густому столбу пыли за ними казалось, что замыкает отряд конница. И не только самниты поддались на обман, но даже римляне, а консул еще подкрепил это заблуждение, закричав в первых рядах да так, чтобы слова его долетели до неприятеля, что Коминий взят и это с победою подходит консул Карвилий.

После этого по знаку Папирия между рядами открылись проходы, по которым вылетела вперед конница. Тут, пишет Ливий, надломилась сила державшихся страхом пред богами и людьми. «Полотняные» когорты бросились врассыпную. Присягавшие обратились в бегство вместе с неприсягавшими. Оставшиеся в живых пехотинцы укрылись в лагере или в Аквилонии, а конница нашла убежище в Бовиане. Вскоре Волумний захватил лагерь, а Сципион повел своих воинов на штурм города. Они овладели частью стены и воротами. Ночью самниты оставили крепость. Всего в битве у Аквилонии было перебито двадцать тысяч вражеских воинов, пленных захвачено три тысячи восемьсот, военных знамен – девяносто семь.

Такая же удача сопровождала и другого консула у Коминия. На рассвете со всеми своими силами он подошел к стенам и окружил город кольцом. Со всех сторон к стенам стали придвигать лестницы, бойцы построились «черепахой» и подступили к воротам. Разом и ворота были взломаны, и войска со всех сторон взобрались на стены. Тогда самниты оставили башни и стены и, столпившись на площади, предприняли слабую попытку повернуть военную удачу в свою сторону; (а потом, побросав оружие, около одиннадцати тысяч человек сдались на милость консула; убитых же было около пяти тысяч. (Ливий: Х).

7) Завершение войны и покорение Самния

Консулами 292 г.