– Если она объявится, передайте, чтобы немедленно с нами связалась.

Йеппе протянул свою визитку.

Граф взял ее с улыбкой, ясно дававшей понять: этого ни за что на свете не случится.

Йеппе и Фальк пошли обратно к машине. Двое мужчин так и стояли на берегу, глядя им вслед.

Йеппе достал сигареты. Фальк приподнял бровь – огорченно вздохнув, Йеппе снова убрал их.

– Ладно, давай до Биспебьерга прокатимся. Ты знаешь, с кем там можно поговорить. Если Исак Брюггер раньше убегал и возвращался в больницу, возможно, так случится и в этот раз.

* * *

Утром в четверг Эстер навещала в Королевской больнице совсем другого Грегерса. Еще в коридоре она услышала доносящиеся из палаты веселые голоса, а когда дверь открылась, перед ней предстало неожиданное зрелище: улыбающийся Грегерс беседовал с соседом. Он сидел в постели, на щеках появился румянец.

– Вот она, моя юная соседка по квартире. Эстер, заходи, познакомься с Джоном!

Грегерс показал на пациента с соседней койки – тот так широко улыбался, что блестели стекла его очков без оправы.

– Представляешь, оказывается, Джон работал наборщиком в «Берлингске», ну как тебе? – Грегерс и сам всю жизнь проработал типографом газеты «Политикен». – И вот два старых печатника оказались в одной палате. Забавно.

Эстер подошла к соседней кровати и представилась, немного смущаясь от того, что стоит одетая перед человеком в больничной рубахе, из-под которой торчат бледные ноги. Рукопожатие у Джона было крепкое, ладонь – теплая. Она невольно подумала, что с виду он не похож на человека с тяжелой болезнью. Да и Грегерс тоже. Эстер подвинула стул и сняла плащ.

– Кажется, спал ты крепко?

– Как младенец!

Она засмеялась, хотя ей было не слишком весело. Ален не объявлялся со вчерашнего дня – с того момента, как выпорхнул из ее квартиры с тысячей крон, а ее стала мучить неуверенность. Здорово видеть Грегерса в хорошем настроении, хотя к этому надо привыкнуть.

– Пришли результаты сцинтиграфии?

– Недавно обход был. – Грегерс весело ей подмигнул. – Как раз собирался сказать. Баллонная ангиопластика на трех артериях – и я протяну еще десять лет. Как минимум. Операция в понедельник.

Эстер сжала его руку.

– Чудесная новость! Удачи тебе, друг!

– Если все будет хорошо, я в этот же день вернусь домой. Даже общего наркоза не будет, им нужен только катетер в паху. – Грегерс улыбнулся, чувствуя облегчение. – Через неделю я снова принесу нам булочки, вот увидишь. Все будет как обычно.

Эстер тепло улыбалась другу, хотя понимала, что у нее как раньше уже ничего не будет.

– Замечательно, Грегерс. Может, ты и уставать будешь меньше. Я приеду в понедельник – побуду с тобой после операции. Сделаю все, чтобы ты спокойно приехал домой.

– Вряд ли Грегерс хочет домой – в отделении столько милых девушек. – Джон искренне рассмеялся. – В любом возрасте можно оценить…

Дверь в палату открылась, тут же разрушив веселую атмосферу. Вошла медсестра с длинными розовыми волосами. Эстер узнала в ней Трину.

– Завтрак. Сыр или салями? – Она покосилась на Эстер. – Ваша подруга с вами поесть не сможет.

Эстер безобидно улыбнулась.

– Все в порядке, я завтракала…

– Что вы будете? Сыр или салями?

Грегерс поднял указательный палец.

– Я хотел бы поинтересоваться, кто повар – тот самый, кто приготовил пережаренную куриную грудку без соли и перца, которую я пытался пропихнуть в глотку вчера вечером? В таком случае мне только кофе, спасибо.

– И мне тоже! – откликнулся улыбающийся Джон.

Медсестра даже бровью не повела. От нее веяло разочарованием – столь явным, что можно резать и подавать на завтрак. Последовала длинная пауза – затем она мотнула головой, принесла два закрытых фольгой контейнера и поставила на столики у кроватей.

– Если бы вы только знали, как мы устаем и какая напряженная у нас работа, вы бы над нами не смеялись… Приятного аппетита!

Медсестра вышла из палаты, не оглянувшись.

– Я вел себя чересчур грубо? – В кои-то веки Грегерс искренне засомневался.

– У нее выдался трудный день, Грегерс, не обращай внимания. – Эстер встала. – Завтракайте спокойно. Я пойду домой – надо с собаками погулять.

– А мы с Джоном спокойно обсудим мужские дела. – Грегерс подмигнул соседу. – Кстати, я тут задумался – где я эту обезьяну раньше видел?

Эстер застегнула плащ.

– Придется уточнить, что за обезьяну ты имеешь в виду, – они тебе часто попадаются.

– Новый сосед снизу. Который клянчил еду, когда мне плохо стало.

Ален! Эстер невольно покраснела.

– Где же ты его видел?

– На кухне ресторана, вернее гриль-бара. На Нёрреброгаде.

Грегерс стал снимать с еды фольгу.

– Фу, и это салями? Она же прозрачная.

– Ты о чем? Ален – музыкант.

Грегерс откусил кусок булочки и попробовал пожевать.

– Очень может быть, но полгода назад он жарил картошку фри на Нёрреброгаде. Я лиц не забываю. Джон, а вот эти мелкие жесткие штуковины – это что такое? Редиска, что ли?

Эстер вышла из палаты, тихо пожелав им приятного аппетита, – в душе у нее крепла тревога.

* * *

Исак не вернулся в отделение U8 больницы Биспебьерга. Его комната пустовала – если не считать криминалиста, ползавшего у окна с порошком и кисточкой.

Атмосфера в отделении царила тревожная, как будто побег одного пациента разбередил и напугал всех. Страх перед возможностями, страх их упустить.

Йеппе осекся. Наверное, он фильмов насмотрелся. На самом деле тревогой веяло в основном от бледной старшей медсестры отделения. Сжав губы, она стояла перед ними в дверях пустой комнаты – похоже, она вообще не спала. Йеппе о таком знал не понаслышке.

– Значит, вы по-прежнему понятия не имеете, где он может быть? – удрученно спросила она. – Неужели его никто не видел и он ни с кем не общался?

– К сожалению, пока нет.

Фальк поднял палец, собираясь задать вопрос.

– Нельзя ли пойти туда, где мы сможем поговорить наедине? Может, в комнату отдыха персонала, где мы были в прошлый раз?

Медсестра рассеянно кивнула.

– Вообще вам надо бы еще с Симоном поговорить. Я его приведу.

Она провела их по коридору к комнате отдыха персонала, включила свет и ушла. Через две минуты дверь открылась и вошел Симон Хартвиг. Если у воспитательницы просто был усталый вид, то воспитатель скорее напоминал покойника. Нездоровый блеск кожи лица – как будто за ночь его не раз прошибал пот.

– Хотите кофе?

Он не поздоровался и даже не взглянул на них.

– Да, спасибо.

Зашумел чайник, и они сели на холодные пластмассовые стулья. Фальк аккуратно расстегнул верхнюю пуговицу на