Хозяйка достала молока, краюшку черствого хлеба и несколько вареных картошек. Хлопцы поели и влезли на чердак. Зарылись в сено и тут же уснули как убитые.

Но недолго им довелось поспать. Хозяин разбудил Игоря.

— Что делать, хлопцы? Приходил сейчас староста, он видел вас ночью… Велел мне ехать в Уланов за немцами. Я отказался. Говорю — боюсь, мол. Он сам поедет. Ваше счастье, что у нас в селе нет телефона.

Хозяин еще что-то говорил. Но хлопцы кубарем скатились с чердака один за другим, сказали дядьке:

— Бывай… И за то спасибо.

И огородами вышли в поле.

Настало утро. Ярко светило майское солнце. Парила, подсыхая после ночного дождика, земля. Вокруг бескрайнее поле. Нигде ни деревца, ни кустика. Видно все как на ладони. Отдохнув немного, партизаны двинулись на север. Вскоре увидали длинную скирду прошлогодней соломы. Подошли. Там были люди. Прячась от ветра, на солнечной стороне под скирдой сидели три женщины, подросток и дед. Резали картошку для посадки.

Подошли ближе. Познакомились, поговорили… Крестьяне разложили небольшой костер. Бросили туда десяток картошек. Но испечь их не успели. Андрей первым увидел, как на полевой дороге остановилась машина и из нее стали выпрыгивать солдаты. По сырому полю машина не смогла бы идти. Развернувшись цепью, гитлеровцы двинулись к скирде.

Партизаны обогнули скирду и под ее прикрытием пошли прочь. Прямо по полю. Пошли быстро, след в след.

— Хоть бы ярок какой, — сказал Андрей Рыбак.

— Так они за нами будут идти, пока не выгонят или к селу, или к дороге. А там прижмут…

Хлопцы, не останавливаясь, искали удобную для боя позицию. Игорь увидал чуть в стороне какие-то кустики. Повернул туда. Там оказалось небольшое озерцо, вернее — лужа метров на шесть в поперечнике. Этот клочок земли с впадинкой не запахивали, сюда свозили бурьяны с поля, а кустики, на которые обратил внимание Игорь, оказались большими кучами пырея, вырванного при расчистке поля и свезенного сюда.

Солдаты уже миновали скирду и шли во весь рост. У партизан оставались минуты, чтобы приготовиться к бою.

Гитлеровцев было человек двадцать пять, скрытно подойти к партизанам они никак не могли, так что партизаны находились в выгодной позиции. Вооружены они были хорошо. У Игоря автомат, пистолет и две гранаты. У Андрея Рыбакова СВТ с подпиленным шепталом. Эта винтовка могла действовать как пулемет, выстреливая одной очередью все свои 10 патронов. У Андрея Коцюбинского был голландский карабин с разрывными пулями.

Когда фашисты приблизились метров на триста, Игорь сказал:

— Сербиянка (так иногда звали Андрея Коцюбинского за неунывающий характер), попробуй свой карабин. Только не спеши.

Андрей прицелился и выстрелил. Шагавший впереди дернулся плечом вперед и упал. Остальные сразу залегли. Партизаны знали, что голландская разрывная пуля, попав в цель, создаст необходимое впечатление, отрезвляюще подействует на других. Фашисты лежали с полчаса, очевидно, советовались.

— Приготовь сэвэтэ, — сказал Игорь Рыбаку. — Если они вздумают идти в атаку, не жди. Только поднимутся — давай всю обойму. Пусть думают, что у нас пулемет.

Один из гитлеровцев что-то закричал, поднялся во весь рост, за ним стали подниматься и остальные. Рыбак не стал ждать, пока они бросятся в атаку, и выпустил всю обойму, стараясь целиться именно в «инициаторов». Вся цепь снова залегла.

Лежали долго. Игорь сказал Рыбаку, чтобы тот отполз к противоположному краю выемки и посматривал там. Преследователи опять совещались, ползали на животах, но в атаку не поднимались. Солнце не грело больше, а только освещало поле. И тут Игорь заметил, что один из гитлеровцев поднялся далеко позади цепи и побежал к скирде.

— С донесением пошел, — определил Игорь. — Дай-ка, Сербиянка, твой карабин.

Игорь тщательно прицелился, выстрелил, и посыльный упал.

— Ожидают ночи, — сказал Игорь, — умирать никому не хочется. А мы тоже подождем. Пусть потом нас ищут.

Как только солнце зашло, партизаны, прикрывая друг друга, стали отползать от ямы. Потом встали и пошли, круто повернув в сторону.

В селе Рогинцы постучались в какую-то хату, выходившую торцовым окошком прямо на улицу. Хата новая. В сенях потолка еще нет. Видны чердак и крыша. Хозяйка дала им поесть, по лесенке взобрались на чердак. Хозяин втащил туда охапку соломы и бросил ее под самый край, к той стенке, что выходила на сельскую улицу. Хлопцы легли все впокат.

Утром их разбудили выстрелы. Под крышу пробивалась яркая полоска солнечного света, а в дымоход, высекая из него пыль и кусочки глины, впивались пули. Стоял треск, слышались голоса. Командуют по-немецки. Через секунду Андрей перекатился через Игоря, через Малого Андрея и шмыгнул за дымоход. Братья — за ним.

Рыбак сидел, прижимаясь спиной к дымоходу, и… снимал ботинок. Носок ботинка разворочен…

Бах! Бах! Летит глина. Стреляют по тому месту, где они лежали. С улицы стреляют…

— Что с тобой?

— В ногу ранили.

Андрей снял ботинок, стянул портянку — Игорю стало не по себе. Ступня Андрея вся в крови. Прямо портянкой он обтер ее и скривился. Второй, третий и четвертый пальцы перебиты, болтаются на коже. Андрей вынул перочинный нож, открыл его. Бах! Бах! Это уже вылез кто-то на крышу рядом стоящей хаты и бьет через соломенный скат. Андрей торопливо перочинным ножом отрезал себе один палец, второй, на третьем нож уперся в кость. Андрей закрыл глаза и рванул… Игорь раздавил в руках ампулу с йодом и вылил все на ногу другу.

Пока Андрей заматывал той же портянкой ногу, пока, кривясь, натягивал разбитый ботинок, братья подползли к лестнице.

Андрей Малой поставил сапог на лестницу, как будто намеревался слезть. Сразу же две пули одна за другой ударили рядом. Игорь пополз в дальний конец чердака, жестом позвав к себе товарищей. Андрей уже надел ботинок и тоже приполз. Оторвали доску обшивки. Внизу была узкая щель, из которой пахнуло запахом навоза.

Это был сарайчик, пристроенный к задней стене хаты со стороны огорода. Его покатая крыша без чердака поднималась чуть выше стены хаты. Хлопцы оторвали еще одну доску и через этот сарайчик стали выбираться.

Игорь вылез первым и залег под стеной с автоматом. Перед ним тянулась дорожка со двора на огород, но что делается во дворе, он не знал. Боялся выглядывать, чтобы не обнаруживать себя, пока не вылезут товарищи. Больше всего боялся, что гитлеровцы обойдут его с тыла.

— Бегите! — махнул он рукой хлопцам, когда они оказались рядом. Оба Андрея, пригнувшись, бросились по огороду к меже и дальше вдоль