– Прогони пса, Кааро, – говорит Аминат.

Йаро растворяется, и они усаживаются в траву.

– Я и не знала, что сюда можно приводить животных.

– Теоретически я мог бы это сделать. У собак есть мозг, нейроны и кожные рецепторы, к которым способны подключиться ксеноформы. Но это не мой пес. Он здесь потому, что я провожу все свое время с Йаро. Это остаточный образ, не более того.

– Ясно.

Кааро указывает на что-то пальцем.

– Что это?

В воздухе висит какое-то пятно, чернота, щупальца концентрированной ночи, чуждые и в то же время знакомые Аминат.

– Это Алисса.

Несколько секунд Кааро смотрит на нее, потом фыркает.

– Она не опасна, – говорит Аминат.

– Как скажешь. Я хотел тебе кое-что показать. Ляг.

Она ложится, и в небе вместо продырявленной звездами тьмы возникает картинка.

В Лагосе, на огромной свалке, скрытый металлическими листами, которые кажутся случайно набросанными, но на самом деле тщательно уложены, стоит одетый в белый кафтан Гнилорыб с серым шлемом на голове. Провода от шлема тянутся к нескольким терминалам, вокруг которых суетятся аколиты. Железо остужают шестнадцать высокоскоростных вентиляторов – и все равно все потеют. Гнилорыб показывает большой палец, и аколиты запускают систему. Шлем освещается изнутри – Аминат видит это, потому что Кааро привел ее в голову Гнилорыба. Сначала ей кажется, что перед ней случайная мешанина чисел, но она очень быстро понимает, что это. У каждого ИД-чипа есть уникальный серийный номер, который он транслирует на небольшое расстояние. Гнилорыб раздобыл все до единого номера, внесенные в правительственную базу, и с их помощью создал виртуальную карту Нигерии, а точнее – нигерийцев. Он видит всех, и от этого его сердце наливается гордостью.

Он делает жест, достойный дирижера великой симфонии.

– Трансляции кибернаблюдателей и уличных камер!

Позади него пытаются управиться с заданными вычислениями жесткие диски. Гнилорыб выбирает один из серийных номеров – и получает трансляции со всех устройств, в данный момент наблюдающих за носителем указанного чипа, с точным обозначением их расположения на карте. По одному из экранов ползет поток информации об этом человеке. Гнилорыб на грани оргазма. Он выбирает еще несколько случайных номеров и получает схожий результат. А потом один из компьютеров загорается, и воцаряется хаос.

Кааро уводит ее оттуда.

– В чем-то это похоже на ксеносферу или на ее грубую копию. У него любопытные идеи.

– Его поймают, – говорит Аминат.

Кааро качает своей призрачной головой.

– Он слишком умен, слишком умел, слишком голоден. Где ты, Аминат?

– Я иду к тебе, – отвечает она.

– Это что, цитата из песни The Spinners?

– Тебе нужна новая музыка, старичок.

– Нам обоим нужна. Хорошей музыки не записывали с девяносто пятого.

Аминат проводит руками по траве, поражаясь тому, насколько реальной та кажется, и тому, что этот луг пахнет как все луга, на которых ей приходилось бывать. Она пододвигается ближе к Кааро, и даже он пахнет как в жизни. Аминат касается губами его шеи и кладет руку ему на колени.

– Мы что, будем…

– Уж не сомневайся.

После, лежа в траве, Кааро развлекает ее имитацией северного сияния.

– Ты когда-нибудь видел настоящую аврору? – спрашивает она.

– Нет, но в планетарии есть виртуальная симуляция, которая, говорят, лучше настоящей. Моя основана на ней. – Кааро играет с ее соском. – Что скажешь об Алиссе Сатклифф?

– Она изображает мессию для всех инопланетных зверей. Я не знаю, как к ней относиться.

– Никогда не поворачивайся к ней спиной.

– Все будет нормально.

Иллюзия начинает распадаться, образы мерцают.

– Кааро, что…

– В вашу сторону движется гроза, она создает помехи в ксеносфере. Я добуду… и…

Аминат обнаруживает, что вернулась в гостиничный номер, в темноту, где компанию ей составляет плач гомункула. Алисса, похоже, разговаривает с ним через окно, но Аминат так устала, что ничего не соображает и проваливается в смоляную черноту.

Она вспоминает. Или видит сон, неважно.

Ее первая лаборатория, где она со своей первой командой впервые исследовала соотношение человеческих клеток и ксеноформ и собирала первые данные. Феми присылает сообщение: «Сотри файлы, распусти команду, убирайся оттуда, я с тобой свяжусь». Аминат исполняет приказ – по крайней мере, находится в процессе исполнения – но колеблется перед тем, как удалить с таким трудом добытую информацию. Тогда ксеноформы получалось выращивать только в живых существах, лучше всего – в печени крыс. Сама команда ученых расходится быстро, и Аминат возвращается в лабораторию, чтобы… Ну, с работой покончено, однако ей нужен повод уйти от Кааро. Он только что рассказал Аминат о связи, которая у него была в ксеносфере с какой-то женщиной, Моларой. Это отвратительно, и ей стоило бы бросить Кааро, но она уже успела полюбить его. Он дурной, плохо одевается и мало в чем разбирается, но под этой поверхностью скрывается боль, а под болью – добрая душа. А еще он очень симпатичный. Аминат не нужна ксеносфера, чтобы это понять. На работу она приходит в смятенных чувствах и – ба-бах.

Взрыв не причиняет боли, лишь бьет по ушам и вызывает дезориентацию. Вместо мук разорванной плоти Аминат ощущает тепло, вокруг нее потрескивает огонь.

– Я услышал твой крик, сестренка, – говорит Лайи, ее брат, гибрид человека и пришельца, окутывая их обоих своим собственным пламенем.

Аминат и Феми находят виновных, подкупленных сотрудников О45, и избавляются от них. Заговорщики отправляются в тюрьмы в Энугу и Кирикири. Люди, которые устроили взрыв, мертвы. Феми показывает Аминат фотографии трупов.

– Я не принимала это близко к сердцу, – говорит Аминат.

– Что ж, тогда я вашу доблестную печень хочу разжечь и в ярость привести[19], – цитирует Феми. – Никто не смеет с нами связываться.

Аминат не спрашивает, кто такие «мы».

Ее следующее задание – втихую собрать новую команду в новой лаборатории, с как можно меньшим количеством документации.

Проснувшись, Аминат видит над собой одетую Алиссу.

– У нас проблема, – сообщает Алисса.

– Какая проблема? – Аминат замечает, что на второй кровати никто не спал.

– Выгляни в окно.

Аминат протирает глаза и ковыляет к окну, хотя мочевой пузырь у нее переполнен и она с бо́льшим удовольствием сходила бы сейчас в туалет. Какая-то часть ее мозга отмечает, что гомункул унялся.

Она ахает, не в силах поверить в то, что видит.

По улицам текут бурые реки; наводнение затопило первые этажи большинства домов. Машин не видно – похоже, все они ушли под воду. Мимо проплывают деревья. Неужели гроза была такой страшной? За все время, что Аминат живет в Роузуотере, Йеманжи ни разу не разливалась, и она никогда о таком