священнику на ночлег.

— Туда! — Киж указал рукой и первым ударил пятками коня. — Нам туда!

* * *

В Риге мы застряли на две недели. Метели и снегопады сменились внезапной оттепелью, дороги развезло, и ехать дальше не представлялось возможным. Нет, при большом желании всё выполнимо, но как раз охоты месить грязь у меня не возникало. Я сидел в уютной маленькой гостинице, разбирался с главой дневника Бернулли по теоретической магии и был вполне доволен задержкой.

А вот Киж днями пропадал в городе. Мертвец твёрдо вознамерился найти Бурмина и свершить над ним справедливую месть. Но, увы, майора видно не было, и чутьё никак поручику не помогало.

— Заморозки будут, — хмуро заявил он мне вечером пятнадцатого дня, — точно говорю.

— Чутьё подсказывает?

— Константин Платонович, ну, право слово, вы меня этим “чутьём” уже неделю третируете! Да, ошибся, признаю. Больше такого не повторится, обещаю.

Я примирительно хлопнул его по плечу.

— Всё, больше не буду. Дмитрий Иванович, раз похолодает и земля замёрзнет, надо ехать. Будь добр, проверь лошадей.

Киж кивнул, взял с собой Ваську и пошёл на конюшню. За последние дни и я, и поручик оценили полезность моего денщика — парнишка мог пролезть в любую щёлочку без мыла. Мне нужны чернила для письма? Он бесплатно выпросил у хозяина гостиницы, да ещё и бумаги принёс. Новые рубашки? Отыскал портного и сторговался за полцены. Ушлый малый! Если и дальше покажет себя так же, заберу с собой в Злобино, когда выйду в отставку.

— Он здесь! — бегом вернулся в комнату Киж. — Он здесь, Константин Платонович!

— Кто?

— Гусаришка этот, майор. Только что в нашу гостиницу приехал, у хозяйки комнату взял!

— Узнал, какую?

Киж кивнул.

— Тогда проверим, удобно ли наш друг устроился.

Нам пришлось подняться на этаж выше, где находились самые дешёвые комнаты. После карточного проигрыша Кижу майор явно был стеснён в деньгах и экономил.

— Этот, — указал мертвец на третью дверь и громко постучал.

Несколько секунд стояла тишина, а затем раздражённый голос воскликнул:

— Ну что ещё?!

Дверь распахнулась. На пороге стоял наш знакомый майор, не в самом презентабельном виде. Рубашка несвежая, трёхдневная щетина, лицо осунувшееся.

— Добрый день, майор.

Он зыркнул на меня исподлобья и попытался закрыть дверь.

— Не имею желания играть с вами в карты.

Киж упёрся в дверь с нашей стороны, не давая её закрыть.

— А мы не за этим.

Бурмин рассердился не на шутку:

— И разговаривать с вами тоже не желаю. Подите прочь, судари!

— А придётся, — я широко улыбнулся. — Дмитрий Иванович, обеспечь нам условия для беседы.

— С радостью, Константин Платонович.

Мертвец осклабился и без замаха ударил в дверь кулаком. Майор не успел среагировать, встретился с ней лицом и отлетел в глубину комнаты.

— А вот теперь можно и поговорить.

Мы вошли в комнату, и Киж запер дверь изнутри, чтобы нам никто не мешал.

Глава 27 — Кёнигсберг

— Да я!.. Вас!

Бурмин вскочил и попытался выхватить из ножен саблю. Но не успел — клинок не вышел из ножен и наполовину, а Киж уже приставил к горлу майора остриё палаша.

— Успокойтесь и сядьте, сударь. Для начала вам придётся меня выслушать.

Гусар, бешено вращая глазами, плюхнулся в кресло у окна. Его рука не отпускала рукоять сабли, готовая в любой момент выхватить оружие.

— Я убью вас. Убью! Я…

— Замолчите и слушайте.

Я встал перед ним, заложил руки за спину и посмотрел майору прямо в глаза.

— Сударь Бурмин, как офицер, дворянин и крещёный человек, я трижды обвиняю вас в недостойном поведении.

— Что?!

— Вы опорочили мундир офицера, женившись обманным путём. Вы надругались над церковным таинством брака, осмеяв и превратив в злую шутку. И наконец, вы опорочили честь молодой девушки, бросив её и даже не назвав своё имя.

Во взгляде Бурмина появился ужас. Кажется, он только сейчас понял, что именно натворил.

— За любой из этих поступков я имею право вызвать вас на дуэль и убить без зазрения совести. Будете ли вы возражать против этих обвинений?

Майор отпустил саблю, приложил руки к лицу и прошептал:

— Господи…

Несколько минут он молчал, тяжело дыша и замерев, будто парализованный.

Наконец очнувшись, он убрал ладони от лица и встал. Непослушными пальцами застегнул мундир на все пуговицы и выпрямился, вздёрнув подбородок.

— Судари, я готов дать вам сатисфакцию. Вы в своём праве, признаю, — Бурмин посмотрел прямо на меня, без страха или сожаления. — Но прошу прежде назвать имя… кхм… моей жены, мне необходимо составить документ.

— Марья Гавриловна Ненарадова.

— Благодарю.

Сев за стол, Бурмин принялся что-то писать. Неспешно он выводил строчку за строчкой, совершенно не отвлекаясь и не нервничая. Однако, есть у него характер, не поспоришь. Если бы не дурацкие шуточки — просто идеал военного.

— Судари, — Бурмин закончил писать, посыпал песком бумагу, чтобы подсушить чернила, и встал. — Возьмите, Урусов.

Он протянул мне два листа.

— Это письмо с извинениями Марье Гавриловне, — он криво улыбнулся, — на случай моей смерти. И завещание.

Я удивлённо посмотрел на него.

— Поскольку она моя жена, значит, имение должно перейти к ней. Всё равно у меня нет других наследников.

Свернув бумаги, я протянул их Кижу.

— Но если я останусь жив, — уточнил Бурмин, — прошу вернуть их мне. Я лично решу этот вопрос, как полагается дворянину.

Киж переглянулся со мной и пожал плечами. Мертвеца такой вариант вполне устраивал, и он даже готов был сам съездить до Пскова. А что касается меня, то я переменил мнение о майоре. Действительно, настоящий гусар — не слишком умён, но достаточно смел, чтобы признавать ошибки. Если выживет и наберётся опыта, может стать отличным генералом.

— Что же, — я улыбнулся, — сударь, на этом мы с вами простимся.

— А… — У Бурмина дёрнулся глаз.

— Идёт война, сударь. Лишать жизни офицера в такой момент — предательство против Родины. Если вы погибнете в бою, Дмитрий Иванович исполнит волю по вашему завещанию. В ином случае вы уж сами попросите прощения у Марьи Гавриловны.

Я кивнул ему и вышел из комнаты.

* * *

— Не хотели сами убивать, позволили бы мне.

Киж недовольно ворчал,