сказал Теллиан. - Но когда Тарит ушел с дороги и ты разрешила ей покататься верхом, она знала, что никто не будет искать ее вчера между завтраком и обедом. Итак, позавчера вечером она сказала Марте, что на следующее утро им с Таритом рано уезжать к лорду Фариту. Затем, как только она убедилась, что почти все остальные спят, она выскользнула из своей комнаты, спустилась в конюшню, взяла поводья для верховой езды и вышла через южный туннель.

Хэйната кивнула. Только члены семьи и их личные оруженосцы знали, как найти и использовать два секретных пути эвакуации из замка. Их нельзя было открыть с внешней стороны без тарана, а скрытность была их лучшей защитой, поэтому охрана выставлялась к ним только во время повышенной готовности.

- Итак, она отправилась в южный загон, оседлала Бутса и исчезла... более тридцати шести часов назад.

- Но... но куда?

- Думаю, это все, что я знаю, - мрачно сказал Теллиан. - Если я прав, у нее уже достаточно форы, чтобы сделать обгон практически невозможным, но я не могу преследовать ее, пока не буду уверен, что Тарита с ней нет. Или что нет... какого-то другого объяснения.

Его голос дрогнул на последних трех словах, и рука Хэйнаты поднялась к губам. Они уставились друг на друга, парализованные отсутствием информации и страхом за безопасность своей дочери, а за окном солнце неуклонно поднималось все выше из-за плачущих дождем облаков.

Глава четырнадцатая

Из кастрюли с тушеным мясом мягко поднимался пар.

Еще больше пара поднималось от редких капель дождя, которые попадали через открытую сторону навеса, который Керита соорудила для защиты своего костра для приготовления пищи. Столетиями жители Сотойи сажали деревья вдоль своих дорог, главным образом для защиты от ветра, но также и для той цели, для которой Керита посетила этот густой участок деревьев. Хотя все еще стояла весна, ветви над ней были густо покрыты свежими зелеными листьями, которые обеспечивали хоть какую-то защиту ее лагерю. И, конечно, дров было предостаточно, даже если они были немного сыроватыми.

Укрытая одеялом вьючная лошадь была привязана у бурлящего, питаемого дождем ручья у подножия небольшого холма, на котором она разбила лагерь. Облачко вообще не привязывали - мысль о том, что ей может потребоваться привязь, была бы смертельным оскорблением для любого боевого коня Сотойи, - но она неторопливо подошла и пристроилась с наветренной стороны костра. Керита не была уверена, было ли это полезной попыткой защитить огонь от дождливого ветра или попыткой подобраться достаточно близко, чтобы впитать то тепло, которое могло дать потрескивающее пламя. Не то чтобы она собиралась возражать в любом случае.

Она снова помешала рагу, затем подняла ложку и попробовала его. Она вздохнула. Блюдо было горячим, и она знала, что оно будет сытным, но ей будет не хватать ловкой руки Брандарка у огня, и одной мысли о том, как готовит Тала, было достаточно, чтобы на глаза навернулись горькие слезы.

Она поморщилась и села на корточки под прикрытием палатки с открытым фасадом, которую она установила с учетом трудно приобретаемого опыта. Навес, который она соорудила, и возвышающийся холм служили отражателями, возвращающими тепло костра обратно в ее палатку, и лишь небольшая часть дыма поднималась вместе с ним. Учитывая общую промозглость Равнины Ветров, она чувствовала себя настолько комфортно - и настолько близко к сухости - насколько это было возможно.

Что не говорило о многом.

Она встала и начала перетаскивать дополнительные дрова под грубый навес, где они были бы, по крайней мере, в основном защищены от дождя, и костер для приготовления пищи мог бы начать их просушивать. Она уже почти закончила, когда Облачко внезапно подняла голову. Уши кобылы поднялись, указывая вперед, и она повернулась мордой обратно к дороге.

Керита сунула руку под пончо и расстегнула ремни на рукоятях своих коротких мечей, затем небрежно повернулась в том же направлении.

Слух Облачка был значительно острее, чем у Кериты. Керита знала это, но то, как даже кобыла могла что-то услышать сквозь непрерывный шум капель и топот дождя, превосходило ее понимание. На мгновение она подумала, что, возможно, Облачко ничего не слышала, но затем она увидела всадника, проявляющегося, как призрак, из дождливого, туманного вечернего мрака, и поняла, что кобыле все это не почудилось.

Керита молча стояла, наблюдая за новоприбывшим и ожидая. Королевство Сотойи было, в общем и целом, мирным и законопослушным... в эти дни. Однако так было не всегда, и все еще время от времени попадались разбойники или преступники вне закона, несмотря на безжалостное правосудие, с которым аристократы вроде Теллиана расправлялись со всеми, кого они ловили. Такие хищники, скорее всего, подумали бы об одиноком путнике как о легкой добыче, особенно если бы они знали, что этот путник - женщина... и не знали, что она была одной из защитниц Томанака. Насколько могла судить Керита, там был только один всадник, но их могло быть больше, и она сохраняла благоразумную бдительность, пока другой медленно приближался к ее костру.

Вероятность того, что незнакомец мог быть разбойником, уменьшилась, когда Керита получше рассмотрела походку его скакуна. Было слишком тускло и дождливо, чтобы разглядеть цвет или отметины, но, судя по тому, как она двигалась, эта лошадь была почти так же хороша, как Облачко. Ни один благоразумный конокрад не осмелился бы оставить себе такое легко узнаваемое и приметное животное, что наводило на мысль, что этот парень им не был... но ничуть не приблизило ее к догадке, что он делал здесь под дождем с наступлением ночи.

- Привет, огонь! - раздался голос сопрано, и Керита закрыла глаза, услышав его.

- Почему я? - спросила она. - Почему это всегда я?

Облачная ночь не удостоила ее ответом, и она вздохнула и снова открыла глаза.

- И тебе привет, Лиана, - крикнула она в ответ. - Полагаю, ты могла бы также подойти и устроиться поудобнее.

* * *

У леди Лианы Глорэйны Силивесте Боумастер, наследницы Балтара, Уэст-Райдинга и по меньшей мере дюжины других крупных и второстепенных владений, лицо было в грязи. Ее красно-золотая коса толстой, намокшей змеей свисала по спине, и каждая линия ее тела выдавала усталость, когда она сидела, скрестив ноги, напротив Кериты, с другой стороны костра, и вытирала остатки тушеного мяса в своей миске коркой хлеба. Она отправила ее в рот, прожевала и с удовольствием проглотила.

- Ты, должно быть, была голодна, - заметила