Шрифт:
Закладка:
Я осматриваю библиотеку, ожидая напороться на любопытные взгляды, но кроме нас в ней не осталось никого. Исчезли даже умники, правда, горы книг так и остались лежать на столе. Догадываюсь, кто займется ими завтра.
Мы ужинаем практически молча, лишь изредка перебрасываясь ничего не стоящими фразами. В основном я рассказываю, сколько хорошего и полезного успела сделать всего-то за два дня, а библиотекарь кивает и соглашается. Лучше всего, конечно, было бы помалкивать совсем, тем более что собеседник не из приятных, да и вообще предпочитает отмалчиваться. Но мое воспитание дает о себе знать: мама всегда вдалбливала Тэоне, что воспитанная эстрани обязана увлечь гостей ненавязчивой беседой за столом. Ну а я тоже слушала – и мотала на ус.
Когда наши тарелки пустеют, я допиваю вино и с нескрываемым наслаждением облизываю губы. О, Взошедшие, как же давно я не ела с таким аппетитом!
— Почему студентов не кормят так же вкусно? - беззлобно возмущаюсь я, оценивая гору пустой посуды.
— Их кормят, Йоэль. Просто курс Помощников не такой престижный. Родители, которые отправляют сюда своих ненужных детей, не станут поднимать шумиху из-за меню. Им все равно.
— Это несправедливо. – Я вовремя прячу икоту в салфетку, хотя все равно чувствую себя так, словно сделала это громко и демонстративно, как пьяница, в одно горло вылакавший бутылку спиртного. – Спасибо, что не дал мне умереть с голоду.
— Ты всегда уходишь в другой мир, когда увлечена книгой. И всегда забываешь, что вокруг существует другая реальность, в которой твоему телу нужна еще и физическая пища.
Дьявол задери, а ведь я сама бы лучше не сказала.
— Как будто ты что-то обо мне знаешь, - ворчу я.
Мне категорически не нравится, что этому человеку удается непостижимым образом заставлять меня чувствовать себя… в безопасности. Как будто рядом с ним можно вообще ни о чем не беспокоиться и не озираться по сторонам, ожидая удара в спину. И в то же время он все еще жутко раздражает. Поглядите, какой умник выискался, да еще и с благородными манерами. Что он вообще может знать о манерах?
— Я сказал что-то лишнее? – беспокоится Глер.
— Всего лишь позволил мне забыть, кто я и где мое место.
— А разве ты не знаешь, кто ты? Йоэль эрд’Кемарри, разве ты хоть на секунду переставала думать, кто ты?
Я так отвыкла от звучания своего полного имени, что его фраза хлещет меня словно пощечина. Я что есть силы стискиваю зубы, чтобы не сорваться, не наговорить кучу злых глупостей, которых этот болван не заслуживает. Вместо этого, как ужаленная, срываюсь с места и в два счета собираю посуду обратно на поднос. Нужно поскорее убираться с его глаз, пока он не увидел, как я реву в три ручья.
Но вместо этого чувствую, как руки Глера обнимают меня за плечи, притягивают к себе. Его ладонь ложится мне на затылок, настойчиво прижимают голову к своему плечу. Я из последних сил пытаюсь сделать вид, что мне все равно, но, если честно, не очень-то усердствую.
Он такой… теплый. И приятно молчаливый.
И я реву. Как последняя размазня, плачу от всего сердца. Иногда даже вою и скулю, как маленький обиженный щенок.
Ненавижу всю ту несправедливость, которая со мной случилась, ненавижу себя за то, что не могу стать другой Йоэль - той, которой по ночам не снится торжество справедливости, заслуженные похороны ее семьи, и которая забыла свое настоящее имя.
Когда слезы кончаются, я выскальзываю из объятий Глера и старательно дистанцируюсь. Он хмуро смотрит на меня, почему-то став бледнее смерти. Я всегда считала его внешность слащаво-медовой, но на долю секунды мне кажется, что в его злости притаилось что-то совершенно бешеное, бесконтрольное.
Но стоит моргнуть – и передо мной снова стоит все тот же Глер, правда, какой-то взъерошенный.
— Больше никогда не называй меня по имени, которое больше мне не принадлежит, - прошу я почти вежливо. – Это слишком больно.
Последнее признание огорошивает меня саму. Чего ради я так разоткровенничалась перед этим человечишкой? Мой взгляд падает на посуду и пустой бокал из-под вина.
— Я ничего тебе не подсыпал и не собираюсь выводить на неудобный разговор – Глер безошибочно угадывает ход моих мыслей. – Думаешь, я собираюсь донести на тебя Ниберу?
— Императору Ниберу, - поправляю я.
Библиотекарь издает странно похожий на рык звук, забирает поднос с грязной посудой и уходит. Я быстро подтираю сопли и устраиваю себе настоящий мысленный нагоняй. Как можно оставаться такой беспечной после всего, что произошло? А что если этот тип – ищейка Ниберу? За кругленькую сумму любой человек согласится выполнять непыльную работенку. Всего-то нужно подпоить глупую девчонку, притвориться добреньким и понимающим, чтобы та распустила язык. И плевать, что это выглядит как паранойя. Моя жизнь будет в опасности до тех пор, пока я не распутаю треклятое вранье, из-за которого мою семью убили, словно жертвенный скот.
Пользуясь тем, что Глера нет поблизости, быстро распихиваю книги по местам. Когда возвращаюсь, чтобы забрать свои вещи и уйти, он уже стоит около стола и в задумчивости вертит мою тетрадь. Ту самую, в которой нарисован набросок мангарского символа.
Я быстро вырываю тетрадь из его рук, забираю учебники и спешу к выходу.
Вот же дьявол! Ну почему, черт подери, именно рядом с ним у меня напрочь отключается интуиция, нюх и инстинкт самосохранения?!
— Зачем тебе забытые знания, Йоэль? - мне в спину спрашивает он.
— Не твое дело, - огрызаюсь я. Мерзкий человечишка точно что-то вынюхивает. Нужно держать ухо в остро.
— Ты права, не мое. Но я бы мог тебе помочь. Бесполезно искать здесь книги, которые помогут с мангарскими письменами, эстрани. Никто не выкладывает во всеобщее пользование материалы, которые могут быть превратно истолкованы. Тебе нужен пропуск в Архив.
Нет-нет-нет, скользкий тип, я не попадусь на эту уловку. Тебе не обвести меня вокруг пальца… снова.
— Я не интересуюсь забытыми знаниями, человек, - не поворачивая головы, бросаю уже с порога. - И тебе не советую. Говорят, за такое любопытство можно поплатиться жизнью.
Глава двадцатая
Глава двадцатая
Весь следующий день я могу думать только о том, как бы мне попасть в Архив. Прикидываю разные варианты и возможности
