по прохладной коже ее шеи.

— Шон.

— М-м-м. — Он целовал ее шею, чувствуя разницу температур, когда опускал лицо.

— Шон! — Она обхватила его за щеки, заставила посмотреть на себя и в непроглядной тьме сказала: — Кто-то только что зашел на парковку.

Шон прижал Лекси крепче.

— Тогда нам нужно быть потише.

Позади них дважды прогудела машина, мигнули фары, и ноги Лекси коснулись земли прежде, чем щелкнули замки. Шон убрал руку с ее груди, Лекси посмотрела на полы своей куртки. Угроза быть пойманными за подростковыми обжиманиями нисколько не облегчила его стояк.

— Поехали сегодня ко мне, — проговорил Шон ей в волосы.

Она покачала головой и застегнула куртку почти до подбородка.

— Секс все только усложнит.

Не для него. Секс — это просто секс. Иногда быстрый. Иногда медленный. Совсем не сложный, если только никто не хочет его усложнять.

В кармане толстовки завибрировал телефон, спасая Шона от спора, в котором он знал, что проиграет.

— Да, — ответил он, не поглядев на номер.

— Я здесь.

— Что? — Шон отодвинул телефон от уха и посмотрел на номер. — Мама?

— Я здесь, — повторила она. — Но у меня нет ключа, а парень на ресепшн не хочет меня впускать.

— Где? — В животе все сжалось от плохого предчувствия. — Где ты?

— Здесь.

— В Сиэтле?

— Да. А ты где?

Черт.

— И как ты сюда добралась?

— Твой друг на лягушачьем самолете.

— Джимми? — Шон посмотрел в скрытое во тьме лицо Лекси. — Зачем ты здесь?

— Я твоя мать. Кто еще поможет тебе спланировать твою свадьбу?

— Свадьбу?

— Я услышала об этом от Венди Уильямс!

Шон перевел взгляд на парковку и блестящие как стекло лужи.

— Не следует узнавать новости от Венди.

— Ты же знаешь, у меня есть опыт в планировании свадеб.

Ага, свои три она спланировала сама.

Шон посмотрел на Лекси в поисках поддержки.

— Лекси — милая девушка, но ты не можешь ждать, что некто особенный с неопрятной прической сделает это самостоятельно.

Лекси села в машину. Тусклый свет зажегся на секунду, достаточную, чтобы Шон заметил улыбку на ее лице и смех в глазах. Вероятно, она бы не стала так широко улыбаться, если бы знала, что его мать считает ее «особенной».

— Эта поездка просто убила мой бедный мочевой пузырь.

Да уж, Шон представлял, как она жаловалась всю дорогу. Так Джимми и надо.

— Дай телефон парню на ресепшн.

Последнее, в чем Шон нуждался, это чтобы Джеральдина разговаривала с людьми в его доме.

Лекси легонько помахала ему, выезжая с парковки. Задние огни ее маленького внедорожника исчезли в темноте сиэтлской ночи. Шон переговорил с дежурным, чтобы тот пустил мать в его квартиру, потом засунул телефон в карман толстовки. Капля воды упала ему на лоб и стекла по переносице. И именно тогда, когда Шон посмотрел в темное ночное небо, чернильно-черные тучи разверзлись и обрушили на него ледяной дождь.

Шон натянул капюшон и наклонил голову, пряча лицо от жалящих струй ливня. К тому времени, как он пробежал три квартала, его толстовка и ботинки промокли насквозь. На углу Броад-стрит и Секонд-авеню минивэн проехал на желтый свет и окатил Шона водой до самых бедер.

Великолепно: промок насквозь, промерз до костей, а в квартире его ждала мать. Он не думал, что жизнь может стать еще хуже.

***

— Джеральдина, хотите еще чаю? — Джорджина Ковальски подняла чайник из китайского фарфора с маленькими розовыми цветочками, нарисованными на нем, и приложила к одному боку ладонь. — Вода еще теплая.

— Да, будьте добры. — Мать Шона поставила свою маленькую такую же как и чайник чашку на блюдечко и протянула его Джорджине.

Которая все еще не упомянула собаку, находящуюся за столом. Шон надеялся, что она придержит свое мнение о переносящих заразу, грязных животных при себе.

— Мы каждый год устраиваем чаепития в нескольких местных домах престарелых. Обитатели очень ждут их, и нам это тоже нравится, — объяснила Джорджина, наливая воду. — Это традиция семьи.

Ее южный акцент обволакивал слова, как золотой мед. Если бы Шон прислушался как следует, он бы, наверное, смог услышать «Дикси», играющую на заднем плане.

— Не моей, — сказал Джон, беря кружку и делая глоток. Его ладонь была больше хрупкой чашечки и выглядела так же смехотворно и неуместно, как — в воображении Шона — выглядела его собственная рука.

— Джон? — Джорджина повернулась к мужу.

— Нет, спасибо, любимая.

— Шон?

— Мне достаточно, спасибо.

В центре круглого стола, покрытого розовой льняной скатертью, стояла ваза с розами и лилиями. Рядом — вычурная двухъярусная ваза, наполненная девчачьей едой.

— Сэндвич с огурцом? — спросила Лекси Шона, взяв серебряные щипцы.

Она стояла рядом с ним, очень красивая в розовом платье, которое обтягивало ее во всех нужных местах. Розовый ободок удерживал светлые волосы. Если бы Шон с Лекси были наедине, он бы растрепал ей локоны. Она наклонилась к подносу, и подол платья скользнул вверх по бедрам. Если бы они были наедине, Шон бы тоже скользнул ладонями по ее бедрам.

— Можно мне птифуры и профитроли?

— Конечно.

Почему бы нет? Шон был в аду. Он сидел за розовым столом с Джоном и Джорджиной, думая о том, как будет скользить руками по бедрам их дочери. Рядом с ним сидела его мать, оттопырив мизинчик, как будто она была английской королевой. Почему бы не поесть этой маленькой еды? Может быть, он подавится и избавит себя от этого несчастья.

— Ты, наверное, заметил, что у нас пропало несколько кремовых печенек. — Лекси указала на пустое место на подносе. — Я не знаю точно, куда они делись… — она замолчала, взглянув на ужасную собачку, сидевшую на коленях Джона, — но у кого-то весь носик в креме.

Она поставила маленькую тарелку перед Шоном, на которой лежали два маленьких сэндвича с обрезанной корочкой, три розовых квадратика, каждый с красной розой, и две кремовых печеньки. Собака, снова одетая в пачку, смотрела глазами-бусинками на Шона. Черный язычок высунулся и облизал кончик носа. Шон взял розовый квадратик и отодвинул кремовые печеньки в сторону.

— Это ты сделала? — спросил лысую шавку Джон «Стена», тренер «Чинуков» и хоккейная легенда.

Собака взвизгнула и получила в награду кусок розового пирожного.

— Ты давно не участвовал в розовом чаепитии, папа, — сказала Лекси со смехом, садясь рядом с Шоном. Она подняла чашку к губам и сделала маленький глоток.

— Если бы я знала, что Шон и Джон к нам присоденятся, я бы приготовила побольше еды. — Джорджина пододвинула чашку к Джеральдине. — Нужно было мне намекнуть, — сказала она мужу.

Откинувшись на спинку стула с собакой на коленях, Джон ответил: