— Корабль-сердца там больше нет.

Когда дверь открылась, Чайник зажала рукой рот Ноны. Четверо наблюдателей вошли внутрь, громко стуча сапогами по каменному полу, вокруг них бушевал холодный ветер. Они стали подниматься по лестнице, не потрудившись закрыть за собой дверь.

— Держись ближе. — Чайник бросила что-то в дверной проем. Нона услышала, как оно стукнулось о каменные плиты слева. — Сейчас. — Чайник рванулась с хунска-скоростью, одетая в темноту, как в мантию. Они выскользнули из дверного проема, свернули направо и прижались к стене. Солнце уже село, наступила ночь, и они обе были не слишком большим темным пятном. — Вон там, возле скриптория, — прошептала Чайник. Нона увидела пятого наблюдателя, крепко прижавшегося к углу здания. Он повернул голову в ту сторону, где приземлилась шумелка Чайник.

Этого, по крайней мере, ты должна убить. Кеот поднялся вместе с колотящимся сердцем.

— Двигайся медленно. Держись ближе, — приказала Чайник. — Если я велю тебе бежать, беги. Уходи со Скалы. Не возвращайся.

— Не возвращаться? — Нона чувствовала себя потерянной. — Я должна сказать до свидания ... Аре.

Чайник сочувственно поджала губы, но покачала головой:

— Они хотят убить тебя, Нона.

Пусть попробуют! Кеот попытался заставить ее клинки появиться.

— А настоятельница не может...

— Настоятельница здесь больше не главная, Нона. Ты должна идти. Скрыться. Жить где-нибудь в другом месте. Сменить имя. — Чайник начала красться вдоль стены.

— Изменить глаза? — Нона не сдвинулась с места.

— Если останешься здесь — умрешь.

Чайник пошла, тени потекли вместе с ней. Нона последовала за ними.

Они достигли леса колонн прежде, чем на вершине купола Предка зазвонил Бител, его голос был резким и обвиняющим. Чайник вела их мимо вздымающихся ввысь каменных столбов, Нона шла рядом, прищурив глаза из-за несущегося по ветру песка. Ветер Коридора вновь занимал свое место после самого долгого лед-ветра, который Нона когда-либо знала.

Ни одна из них не произнесла ни слова, пока они спускались по длинному и извилистому Пути Безмятежности: опасно — днем, безрассудно — ночью. Нона поскользнулась на последнем повороте, камни полетели в пропасть. Чайник схватила ее за руку:

— Поймала.

Нона снова встала на ноги и отряхнулась.

— А теперь ты меня выгоняешь? — Дорога перед ними вела вниз, к ровной земле, где за Скалой Веры тянулись поля и лес. Восходящая луна примешивала к картине кровь.

— Они охотятся и за мной, Нона. Все разваливается. Настоятельница не может нам помочь.

— Мы можем сражаться с ними! — Нона повернулась к Чайник. — Их всего девять против нас всех. Я сама убила больше людей.

— И мне жаль, что тебе пришлось это сделать. — Чайник опустила глаза. — Мы не можем сражаться с ними. Они — Церковь.

— Мы — Церковь! — крикнула Нона. — Инквизиция — ничто.

Чайник покачала головой:

— Это все едино. Все соединено. Как ты думаешь, чем занималась Настоятельница Стекло до того, как попала в Сладкое Милосердие? Она руководила инквизицией. Верховный инквизитор Шелла Яммал. Это было до того, как умер ее сын...

— Нет! Я не могу в это поверить. — Нона попятилась.

— Мы не можем бороться с Церковью. — Чайник последовала за ней. — Что же еще у нас останется?

— Мы? — спросила Нона, глаза горели, их щипало от слез.

— Нона. Ты всегда будешь моей сестрой. — Чайник протянула руку и схватила Нону за плечо. — Монастырь может упасть со Скалы. Каждая священная книга может сгореть. Это не изменится. — Она положила другую руку на щеку Ноны, скосив на нее глаза. Теперь они были почти одного роста. — Я попытаюсь установить между нами тень-узы.

— Это не сработает. — Нона видела, как Чайник позвала Яблоко через такие узы. Ной-гуин тоже пользовалась ими. — Я потеряла свою тень.

— Я собираюсь попробовать. И, если я тебе понадоблюсь... ты сможешь позвать.

— Давай попробуем. — Нона попыталась улыбнуться. Но она не смогла правильно растянуть губы.

Чайник взяла Нону за руку и переплела их пальцы, темные глаза были полны решимости. Она сосредоточенно нахмурилась. Ночь сгустилась вокруг них, небо почернело, поглотив звезды, оставив только красный глаз луны. Чайник сжала пальцы так сильно, что кости Ноны заскрипели. Темнота стала вещественной, скрывая даже луну. Нона почувствовала, как она омывает ее, но не ощутила более глубокой связи.

— Ничего не получается, — простонала Чайник.

— Попробуй! — Нона уставилась на то место, где, как она знала, их руки были соединены. Она смотрела до тех пор, пока глаза не начали гореть, и черноту не прорезал Путь, находящийся везде одновременно, бесконечный, сложный, заполняющий пространство, определяющий поверхности, превративший Чайник в пустоту с множеством светящихся вен, свет, которого не могла коснуться никакая тьма. Нона вгляделась еще пристальнее, и увидела сквозь яркость Пути сияющую пелену нитей, шепчущих сквозь все, пряди, освобожденные от единства Пути.

— Не получается... — Чайник попыталась высвободить руку Ноны, но та изо всех сил вцепилась в нее.

Вокруг нее поднялось тепло. Фокус приближается. Они, должно быть, заперты в этом объятии несколько часов! Любой мог их найти. Могли ли инквизиторы напасть на их след? Нона отогнала внезапную панику. Фокус луны смел тени Чайник, и Серая Сестра вскрикнула, как ошпаренная. Нона не позволила ей вырваться. Она вспомнила другой фокус, тепло, омывающее ее и Гессу на ступеньках скриптория в ту ночь, когда Гесса связала их обоих нить-связью.

— Получится. — Нона схватила нити вокруг запястья своей руки и запястья Чайник, без всякой деликатности собрав их все вместе, и связала левой рукой. Она сжала кулак так сильно, как только могла. И в этот момент фокус луны вспыхнул так ярко, что унес с собой весь мир.

• • •

— ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА?

Нона открыла глаза и увидела склонившуюся над ней Чайник, лицо которой было скрыто в темноте.

— Я... не знаю. — Нона с трудом села. — Я установила нить-связь между нами.

— Только два квантала могут быть нить-связаны. Мы должны разделять кровь. — Чайник помогла Ноне встать.

Нона положила руку на утес там, где Скала поднималась над равниной. Она чувствовала себя слишком высокой, словно ее ноги были на двадцать ярдов под ней:

— У нас действительно общая кровь. Мы обе — хунска.

Где-то над ними по склону загрохотали камни.

— Они идут! Беги! — Чайник подтолкнула Нону к Дороге Истины.

— Пойдем со мной! — Нона услышала мольбу в своем голосе и возненавидела себя за это.

— Я не могу. Ябби и настоятельница нуждаются во мне. Я нужна монастырю. — Чайник сильно прикусила костяшки пальцев. — Я просто не могу.