Но скорби больше не было в моем сердце.

И эту черную тряпку я не видел.

Только короткие волосы, которым я приказал вернуть естественный цвет и утраченный блеск как только у нее спала лихорадка. Длину жаль, но и так, с каре она выглядела ранимой и такой свежей, молодой.

Шелк! Блестящий шелк, а не волосы. Самый лучший, красивый. И блестели они так, что лапа сама потянулась все золото с прядей собрать.

Нелли испуганно отшатнулась от меня. Я бедную малышку до того запугал, что у нее на меня уже срабатывал рефлекс — сжаться в комок и бежать. А ведь когда то я умел очаровывать, ухаживать. И сейчас умею, если захочу. Посмотрел в глаза — глубокие озера, горные и кристально чистые, и утонул. Возвращаться больше не захотелось.

— Боишься меня! — констатировал факт. Девочка захрабрилася, стараясь мне улыбнуться. Зря…

Нелли своей девичьей скромностью, чистотой только инстинкты во мне дразнит. И я уже смотрю не на улыбку нежную, а на сексуальные губы и просвет между ними, где маленькие белые зубки блестят.

Сочный рот!

Провожу пальцем по губам. Крышу уносит безвозвратно. Вспоминаю, как малышка неумело, но так старательно этими самыми губами мой член обхватывала.

Тушу пожар с трудом. В ширинке невовремя растет питон, а я должен быть галантен и учтив. И не спугнуть свою птичку.

— Проходи, будем ужинать, — получилось грубо.

Но пусть Нелли уже пройдет мимо меня и сядет за стол. Иначе лапы так и тянутся прижать изящную фигурку и пройтись пальцами по всем выпуклостям.

Нелли повторять не пришлось. Поторопилась мимо меня, обдавая ароматом чистой кожи и волос. Что там у нее в голове?! Запах, будто она цветами, ромашками голову украсила.

Удивительно, как все просто в красоте женской.

Сколько моих шлюх тюнинговались, десятки тысяч долларов вкладывали в свои лица, сиськи, жопы. А тянет к нежной коже, натуральному изгибу губ, молоденькой груди, которая в ладонь помещается.

— Вино? — спрашиваю, а сам думаю, куда уж пианистке после болезни, после наркоты еще алкоголь пить.

Но Нелли девочка расторопная и сама головой отрицательно качнула, так, что ее волосы золотом коснулись плеч и длинной шеи, приковывая мой взгляд.

— Тогда будем пить воду с лимоном, — налил ей и себе по бокалу. Мне бухать тоже не стоит. Итак из последних сил держусь, чтоб не наброситься на свою гостью. Тестостерон тарабанит по шарам конкретно.

Протянул Нелли тарелку с лососем. Насладился, глядя, как она своими пальчиками вилку сжимает и рыбу накладывает себе в тарелку.

Это как раз тот случай, когда говорят — красивая до кончиков пальцев.

Как подумаю, что такая идеальная девочка могла умереть, ускользнуть от меня…

Она мне ведь дана свыше. Мой второй шанс после Айсу, я это понял, осознал. Теперь то я ее никуда не отпущу. Мою пианистку.

— Ризван, ты обещал завтра к родителям меня отпустить, — щебечет недоверчиво.

Откладываю приборы, просто смотрю как ладно фигурка Нелли вписывается в интерьер моего дома. И гостиной особенно.

Как хозяйка этого дома она будет гармонично выглядеть, правильно. Молодая, но при этом такая правильная. Заучка, отличница.

Всегда заглядывался на отличниц. Такой разгильдяй как я по закону жанра нуждается в паиньке. Сексуальной такой с большими изумительными глазами, словно кукольными.

— Отпустишь? — настаивает моя пианистка.

— Я тебя не держу. Ты не пленница! В этом доме ты будешь только моей законной женой и хозяйкой, — говорю прямо, не увиливаю. Пора Нелли привыкать к этой мысли. Я то за ней поухаживаю, выдержу до свадьбы и не трахну ее. Но потерять я ее не намерен больше.

Наблюдаю за реакцией Нелли — краснеет, бледнеет, щеки раздувает. В голове ее что то зреет. Напрягаюсь от ожидания, все мышцы как перед боем в канаты собираются. Жду, что начнет брыкаться и отстаивать свою независимость и свободу.

— Ризван, я все помню, — наконец говорит и смотрит на меня так, будто сама удивлена происходящему, — Это ведь ты меня спас в аэропорту. Все дни за мной ухаживал, пока у меня ломка была. Ты помог мне преодолеть зависимость к наркотикам, которые опекун мне насильно колол…Спасибо! Я хотела сказать тебе спасибо, Ризван.

На миг подвисаю. А потом сердце начинает бить в груди набатом. Подаюсь порыву и подхожу к малышке совсем близко, присаживаюсь на корточки, чтоб наши лица были на одном уровне.

— Красивая какая! Идеальная, — мои слова тонут в звуках громкого дыхания.

Смотрю неморгая, как у Нелли дрожит нижняя губа от моей близости, как она блестит от слюны и как выглядит нежно и сладко. Хочу попробовать.

Тянусь к ее ротику, уже жадно ловлю прерывистое дыхание. Глядя в ее широко распахнутые глаза, зарываюсь пальцами в короткие золотые локоны. Они мягкие как бархат, как роса утренняя на моих грубых пальцах.

Наслаждаюсь мгновеньем, пропускаю пряди между пальцами, чуть сжимаю и тяну за затылок к себе. Желанные губы совсем близко.

В момент, как наше дыхание соединяется, я провожу языком по нижней губе Нелли, хочу начать пир с нее.

Улетаю от вкуса, естественного, возбуждающего.

И уже сдержаться нет шанса. Нелли в моих руках, моя хрупкая птичка.

С трудом удерживаюсь, чтоб не сожрать ее целиком.

Плавно проникаю в ее приоткрытый ротик языком и сплетаюсь с ее. Провожу по ровному ряду маленьких зубов, снова ласкаю язык.

Непроизвольно из нас вырываются стоны.

Мне мало этого поцелуя, и я машинально под руководством инстинкта, стаскиваю Нелли со стула к себе на колени.

Продолжаю целовать ее сладкий ротик и, удерживая малышку за талию, поднимаюсь с корточек. Пару шагов, и мы возле дивана.

Я чувствую как вся кровь приливает в член и рвет его изнутри. Нелли в моих руках, мягкая, нежная. Ее молоденькая стоячая грудь трется острыми сосками об меня. Я придерживаю девочку за талию и усаживаюсь с ней на диван. Мой член стальным прутом упирается в ее бедро. Чтоб облегчить себе мучения, потираюсь об упругую кожу.

И хоть между нами несколько слоев одежды, мне кажется, что Нелли уже обнажена, настолько все ощущается остро.

Голову уносит все дальше. Хочу понять, ощущает ли моя золотоволосая красавица все то же, что и я.

Хаотично задираю подол унылого черного платья. И по мере того, как оголяю стройные ножки, продолжаю зацеловывать припухшие губы. Нелли дрожит в моих руках, но не выдирается. Только пальчиками хватает мою рубашку на плечах, сжимает нервно. Так, будто пытается удержаться на краю пропасти.