Шрифт:
Закладка:
Соболев переключился на нее так непринужденно, словно и не было наших разборок буквально секунду назад. Пока мужчина диктовал заказ, в ушах битами отдавал пульс. Лишь когда девушка ушла, я очнулась от обращения к себе со стороны начальника:
– Идем потанцуем? А то ты какая-то бледная…
«Правда? Интересно, почему?!», – съязвила я про себя, но вслух промолчала. Почему-то встала и пошла следом за мужчиной. У небольшой барной стойки стояла девушка скрипачка, мужчина с виолончелью и дедушка с контрабасом. Основную музыку создавали они, остальная была включена через динамики.
Соболев прижал меня к себе крепко-накрепко, ладонь его упала уж слишком низко на спину. Почти что на пятую точку. Другая же сжимала ладонь, перебирая мои пальчики.
– Если «нет», – не унималась я, позволяя мужчине вести танец, – то это самое «нет» действует в обе стороны. Это понятно?
Соболев промолчал. Я решила, что он слишком сильно наслаждается музыкой, ну, или облапыванием моего тела. На самом деле, мне тоже нравилось чувствовать мощь его груди, ощущать приятный древесный запах духов и прикасаться к его одновременно грубой и нежной коже. Начальник вел меня по залу умело и спокойно. Еще бы! Этот человек привык держать все под своим жестким контролем! Рядом с ним я могла выдохнуть и не думать ни о чем. Но когда я осмелела настолько, чтобы зарыться носом в грудь, музыканты окончили выступление и объявили перерыв. Разочарованию не было предела.
Соболев сделал шаг в сторону от меня, но не отвел взгляд и не отпустил руку. Сузив глаза, он странно произнес:
– Ты ведь не спросишь сама, правда? Духу не хватит.
– Что, простите? – совершенно не поняла я. – То есть, «прости». Сложно обращаться к начальнику на «ты»…
Будучи на своей волне, босс будто говорил сам с собой:
– Если ты спросишь, то это раскроет твои чувства. А ты у нас девушка нерешительная. Не любишь принимать самостоятельные решения. А надо бы, Вика. Сложно нам будет с тобой в противном случае.
Сведя брови на переносице, я покачала головой, словно пытаясь собрать крупицы пазла, которые Соболев буквально кинул мне в лицо без каких-либо уточнений. В конечном счете, я сдалась:
– Ничего не понимаю.
Он странно повел бровью. Уверенно, но как-то странно… Словно набираясь на что-то с духом.
– Я бы мог дождаться, пока ты выпьешь, так было бы проще. Но я не хочу проще. И пользоваться тобой не хочу. Надо принимать решения на трезвую голову и нести ответственность за свои поступки. И тебе. И мне, – в моей голове произошел самый настоящий взрыв, виски заныли. Я уже готова была кричать от непонимания и почти поверила, что у босса деменция, когда он вдруг притянул меня к себе обратно и поцеловал. Жадно, глубоко, яростно. Его язык властно и непоколебимо проник в мой рот, словно помечая свое. Сражался с моим, заставляя принять поражение в этой неравной схватке. Я таяла в его крепких руках, поддавалась и задыхалась, забывая дышать. Когда Соболев отстранился, я была пьяна и недовольна, что все кончилось. Но его слова впились мне в мозг: – Я сделал свой шаг, Викуль.
Едва стоящая на ногах, я ничего не смогла ответить. Позволила Соболеву утащить меня обратно за столик.
Когда мы вернулись, на столе уже вовсю орудовали официанты. Пока девушка быстро и умело сервировала заказанные Соболевым деликатесы, парень в строгой черно-белой униформе бармена достал изо льда виски с вином.
Все еще под влиянием великолепного поцелуя, я лишь слегка мазнула взглядом по круглой деревянной сырной и мясной тарелке, брускеттам, запомнившимся мне соленым эклерам и милым канапе с непонятной пестрой начинкой. Упав на мягкий стул, обмахиваясь ладонью, я делала вид, что устала от танца. На самом деле голова кружилась совсем от иного.
– Не стоит, – дал отставку Соболев бармену, остановив его на моменте разлива в бокалы горячительных напитков. – Мы сами разберемся.
Мыльными глазами следила за тем, как мой бокал наполняется темно красной жидкостью. Затем мужчина вдруг отставил бутылку и приставил стул так близко, как только мог. С трудом глотая кислород, я ощущала, как его горячее дыхание опаляет мою шею.
Неторопливо поправив выбившуюся прядь мне за ухо, Соболев не упустил возможности коснуться пальцами моей кожи, погладить и пощекотать. Его хриплый рычащий бас заставил непроизвольно вздрогнуть от наплыва эмоций:
– А теперь закрой глаза и открой рот.
Я не пошевелилась. Просто не могла двинуться с места. Он был слишком близко. Сильная энергетика Николая Александровича меня буквально парализовала.
– Доверься мне, прошу, – мягко попросил он с меньшим нажимом, поняв мою реакцию по-своему.
Сбросив наваждение, я почему-то сделала все, как он велит. Даже не спросила, зачем это? Просто распахнула губы, слегка запрокинув голову назад. Мои прикрытые веки дрогнули, когда ухом я слышала сдавленное рычание Соболева, полное неприкрытого желания.
Прочистив горло, он принялся за дело. Не прошло и секунды, как губ коснулось что-то холодное и гладкое. «Горлышко бокала!», – поняла я вдруг.
– Шире… – тихая команда из его губ звучала голодно и жадно. – Открой рот шире, Вика. Не бойся.
Я сделала, как он сказал. Но, видимо, перестаралась. Потому как стоило вину попасть в рот, тонкая струйка пролилась мимо, стекая по губам к подбородку. Нервно глотнув напиток, я почти не ощутила его вкуса. Была уже готова распахнуть глаза, чтобы успеть воспользоваться салфеткой, но тут же услышала очередной приказ:
– Нет! Не смей. Я еще не закончил.
– Но вино… Оно пролилось. Я испорчу очередной костюм…
Я замолчала ровно в тот момент, когда что-то шершавое коснулось подбородка, быстро поднимаясь вверх и слизывая вино.
– Вкусно… – сглатывая ком в горле, бархатно выдохнул мужчина, а после невзначай поинтересовался елейным голосочком: – Какое вино, дорогая? Вроде как, все отлично.
Я промолчала, потому что просто не могла говорить! В моей жизни и так особо не было прелюдий, но то, что делал Соболев… Сводило с ума, доводило до грани! Заставляло забывать дышать до жжения в легких!
– Начнем с начала, – деловито заявил он, снова прикладывая к моему рту бокал. На этот раз он медленно наклонял его к моим губам, а я пыталась всячески контролировать ситуацию. И, бинго, получилось ничего не пролить! Как только вино попало в рот, буквально ложка, я уже готова была его глотнуть, как Соболев воскликнул: – Нет! Не глотай. Покатай на языке, прочувствуй его вкус. Он раскрывается не сразу.
– Что же… – разбудив в себе спящего сомелье, я попыталась. – Немного сухое, но сладковатое. Чувствую
