— Мама! — шикнула я, услышав донесшийся со второго этажа звук. Должно быть, Глеб. — Тише! Умоляю, не говори ему ничего. Я сама всё расскажу, когда приедем в Александровку. Пойми, — занервничала, бросая на дверь взволнованный взгляд, — я боюсь, что он не захочет связываться со мной, да и Варя… В общем, я не знаю, как будет лучше. Я сколько раз ошибалась, что сейчас ни в чем не уверенна.

Мамин ответ я так и не услышала. Бесспорно, у нее нашлось бы что ответить, тем более что я противоречила самой себе, но когда на кухню вошел полностью собранный Глеб, я только и успела, что приложить к губам указательный палец, намекая на сохранение секрета.

Заметив мой наряд и собранные в небрежный пучок волосы, он недовольно нахмурил брови. Я помню, как мы договаривались выехать пораньше, но не настолько же. Ещё и восьми не было, да и Варя не проснулась. К чему такая спешка?

— Доброе утро, — поздоровался сдержанно, осматриваясь по сторонам.

— Доброе, — мы с мамой ответили в унисон. Рассмеялись. Чтобы скрыть витавшую в воздухе неловкость, мама засуетилась возле плиты, выливая на сковороду небольшие порции теста. Я же так и осталась стоять без дела, лихорадочно соображая, чем бы себя занять. Если не придумаю, стопудово спалюсь, бросая на Глеба отнюдь не дружеские взгляды.

— Подождите десять минут, — мама заметила его настрой и, перевернув оладушки, поспешила к холодильнику за малиновым вареньем. — Скоро Игорь вернется, позавтракаем все вместе. Успеете ещё уехать. Ой, Глеб, мы кофе пили. Будешь?

— Нет, спасибо, — вздохнул, присаживаясь за стол. Кажется, я уже начала привыкать к подобным скачкам настроения. Надеюсь, это не дубль номер два и за этим пристальным взглядом не кроется очередной бзик. Если и после этой ночи он включит режим козла — я придушу его собственными руками.

Я поставила на стол чашку и скрестила на груди дрожащие руки. Черт, пускай не смотрит так, а то чувствую себя голой.

— Вы пока поболтайте, а я за Варей, — поспешила на выход, пряча от матери пылающее лицо.

— А Варя на улице, снеговика лепит, — догнал меня мамин голос. — Мы вместе рано проснулись. За ночь много снега намело, вот она и побежала на задний двор. Ещё и морковку выпросила со старым ведром.

— Я позову её, — ответила скорее для Глеба, кутаясь в кардиган. Ничего не случится, если задержимся на полчаса.

— Только поторапливайтесь, у меня уже всё готово.

Стараясь не смотреть на Глеба, я опрометью выскочила на улицу.

Да уж, снега и правда намело прилично. А зная любовь дочери ко всем этим сугробам, придется ещё постараться затащить её в дом. Вокруг было красиво, даже очень. Каждая веточка на дереве была обрамлена острыми иголками инея. Синички весело прыгали по штакетнику, радуясь яркому солнышку. Мороз пощипывал лицо, превращая каждый выдох в белесые облака пара. И снег под ногами рып-рып, рып-рып.

— Варя! — прошла на задний двор, где всегда было много снега из-за отсутствия построек. Крутанулась вокруг оси, высматривая дочь. Хм… Странно. — Ва-ря! — позвала громче, начав идти по оставленным следам. Куда она запропастилась? И Рекс, который обычно радостно вилял хвостом, норовя повалить меня в снег, куда-то исчез.

Да что ж это такое!

Неприятный холодок пополз по спине, проникая в кровь леденящими иглами, стоило увидеть уходящие в сторону ветхого штакетника следы. Дело в том, что с улицы, где проезжая часть, забор был высокий и современный, а со стороны хоз.двора — обветшалый. Папа считал, что с огорода наш дом никому не видно, да и Рекс всегда стоял на страже, отпугивая воров, так что можно не парится за внешний вид.

Так-то оно так, только… Скатанный дочерью шар, как и брошенная рядом морковка, так и остались сиротливо валяться посреди двора.

— Варя! — испугалась не на шутку, когда проследила за детскими следами к упавшему пролету. — Господи… — перелезла через него в комнатных тапочках, нырнув по колени в сугроб. Ошибки быть не могло, следы принадлежали дочери и вели прямиком на проезжую часть. Но она никогда не покидала пределы двора. Тем более, без моего разрешения.

Я не то, что похолодела, я обмерла, когда увидела следы от автомобильных шин. Кто-то подъехал на автомобиле прямо к забору. А как же Рекс? Почему он не предупредил, подав голос?

— Варя… — заорала на всю улицу, вцепившись руками в волосы. — Нет… Нет… Доченька!

Вытоптанная возле проема площадка, многочисленные следы и отсутствие дочери могли означать только одно — её похитили буквально у меня под носом.

Назад бежала, не чувствуя земли под ногами. Легкие обжигало холодным воздухом, но мне было пофиг. Внутри всё тряслось от страха и неизвестности. Кто это сделал — сомнений не было. Вопрос в другом: как теперь быть? К кому бежать, куда ехать? Я ведь даже не знала, где Игнат и как на него выйти.

— Мама! — вбежала в дом, оставляя за собою распахнутую дверь. — Варя пропала!

— В смысле? — поднялась вместе с Глебом из-за стола.

Меня бил колотун, руки дрожали, из глаз лились слёзы. Знаю, что паника — худший враг, но ничего не могла с собой поделать.

— Я пошла… на задний двор… а там сле-ды… от ма-ши-ны… возле поваленного забора…

Пока я пыталась слепить воедино слоги, Глеб побледнел не меньше моего и опрометью выскочил на улицу. Мы бросились следом.

— Как же так, а? — мама заметалась вокруг оставленной морковки. — Рекс! Ко мне! Рекс-Рекс! Дана, смотри!

Я отмахнулась, собираясь снова перелезть через забор.

— Его отравили, — констатировал сухо Глеб, подойдя к вольеру, и только услышав эти слова, я увидела лежавшую позади будки овчарку с пеной вокруг пасти. Я, как и Варя, сильно любила Рекса, но клянусь, в тот момент я ничего не понимала и не видела вокруг себя. Мамины стенания совсем не волновали, а Глеб мог бы проявить и больше участия. Нет, он сразу же побледнел и схватился с места, но потом как-то быстро взял себя в руки. Конечно, это ведь не его Юлька натворила делов и не его сына похитили. А ведь Игнат предупреждал. По-нормальному просил не ехать домой, чтобы не случилось.

— Твари! — заплакала мама. — Что