Закончив напутствие, капитан удалился, а мы провели короткий совет.

— Хочется остаться на борту и не испытывать судьбу, я вообще не авантюристка. Но мне необходимо посетить консульство, крайне необходимо. Надо забрать важные для миссии бумаги, — сообщила взволнованная, как и все мы, Екатерина Матвеевна.

Я посмотрел на Дино, тот сделал суперменское лицо и продемонстрировал прогресс в деле изучении русского языка, пообещав Катрин:

— Всё будет хорошо, piccola!

Мне оставалось сказать одно:

— Надо так надо, идём в город. Держаться вместе, слушать мои команды.

И добавил:

— Дино, забери из каюты ружье и патронташ, из чехла пока не доставай. И забери мой пробковый шлем, с ним сегодня точно нарвёмся на неприятности.

Спустя десять минут личный состав экспедиции сошёл на многогрешную землю Шанхая.

Глава 12

Shanghai Composite

Все дороги Шанхая, коих тут всего ничего, ведут на Нанкин-роуд, центральную улицу города, в разной степени ухоженности протянувшуюся вдоль реки не менее чем на километр. Это главная административная, торговая, тусовочная — как ни скажи, всё будет верно.

— Нам нужно на Укан-роуд, консульство находится там, — уточнила Селезнёва в самом начале пути. — А дом стоит где-то между…

— Я знаю, где находится консульство, не волнуйтесь, Екатерина Матвеевна, — мягко перебил я начальницу.

Живописная Укан-роуд, также известная как Укан-Лу, это вторая настоящая улица города, всё остальное — кривые переулки и объездные дороги. В отличие от Нанкинской, она обсажена кипарисами и платанами, тенистая и уютная, не такая шумная и не настолько пыльная.

Дома здесь дорогие, народ живёт побогаче, а сам район называется Сохуэй. Прослойке состоятельных жителей потребовалась более комфортная, чем на Нанкин-роуд, среда обитания, и поэтому здесь имеются малые архитектурные формы, фонтан и три симпатичных памятника. На Укан-Лу расположены торговые представительства Базеля и Нью-Дели, наше консульство, элитарная общеобразовательная школа, две частные школы музыки и танцев, большой закрытый клуб и Сквер поэтов. Достопримечательность Сохуэй — дома в европейском стиле, вызывающие у шанхайцев чувство ностальгии, и очаровательные кафе.

В Шанхай ходят автобусы международных линий, я на этом маршруте целый год отработал. Поэтому город знаю, конечно. Консула, кстати, тоже знаю. Ну как знаю… Валерий Валерьевич приводит к рейсу потеряшек и наших залётчиков, оказавшихся в свирепой местной тюрьме.

Узкая полоса вытащенных на берег рыбачьих посудин, лодочных «сейфов» и дыряво-плетёных сарайчиков оставались позади, это жилой район бедноты, откуда начинаются главные переулочки Шанхая.

Порог нищеты начинается в пятидесяти метрах от ближайшего сейфа, где берег уже не заливает в половодье, возле бесплатной столовой «Чэнмай», где есть собранная из жердей высокая буква «П». Эта арка ведёт во дворик, где каждый день, в девять утра собираются бомжи, несчастные человеческие особи, которых отрыгнул даже бедный пригород южного Шанхая.

Их всегда не менее трёх десятков, как правило, пожилых, с испитыми лицами, обвисшими складками морщинистой кожи, воспалёнными коленями, неуверенными рваными движениями и хриплыми кашляющими голосами.

Нищета только со стороны представляется однозначным феноменом. Стоит пройти под аркой и оказаться в «Кормушке», как убеждаешься, что и среди бомжей имеется «элита». Кормятся здесь в основном обладатели бесплатных талонов Храма Дели и особо ценных карточек, дающих право на увеличенную порцию от швейцарского Красного Креста.

Где и за какие заслуги выдаются последние, для большинства бомжей загадка. «Карточники» кучкуются вместе, это свой круг интересов, разговоров и взглядов на окружающий мир. Те, кто вообще без талонов, жмутся к стенке в живой очереди и ждут, когда отобедают главные клиенты, чтобы доесть всё, что осталось в котлах.

— Какого чёрта их вообще надо кормить… — подал было голос Дино, собираясь, видимо, выразить своё отношение к происходящему, но мой взгляд приказал ему заткнуться.

Путь шёл в гору, уклон небольшой, но всё же:

— Давай ружьё, понесу. Рюкзак-то зачем взял?

— На всякий случай… Чёрт! — выругался Дино, споткнувшись на обломке доски. Здесь нужно постоянно смотреть под ноги, потому что в Шанхае есть всё, кроме брусчатки и асфальта.

— Исходя из напутствия Герески, магазины в центре могут и не работать… Хотелось кое-что приобрести, — с сожалением молвила Селезнёва.

— Костюмы дипломатов нам с падре? — предположил Дино.

— И это тоже. Рюкзак же есть.

— И галстук в горошек?

— О, господи…

Теперь мы шли через колоритный Старый Город, место, где обосновались первые поселенцы. Появились характерные домики с причудливыми китайскими завитушками — настоящий музей колониальной эстетики девятнадцатого века. Здесь нет ничего от строгого Берлина или опрятного двухэтажного Базеля, но этому муравейнику из ЮВА хватает своей, непередаваемой прелести. Маленький отряд шагал по улочке удивительного города, не заброшенного на Платформу заранее, а выстроенного самими людьми уже здесь. Из того, что они смогли найти.

Редкие прохожие, серая пыль проезжей, если можно так сказать, части, дощатые стены жилищ со щелями, замазанными глиной, мешанина запахов и отрешённые лица стариков на скамейках.

На крышах встречаются солнечные панели и баки для нагрева воды с насосом, это уже не редкость. Обязательный атрибут каждой семьи — большая бочка или ванна для воды. Здесь нет центрального водоснабжения, да и откуда ему взяться, если хижины строятся самими жильцами из подручных материалов? Поэтому люди набирают дождевую и привозную воду впрок. Много антенн, в Шанхае работает своя FM-станция. Слабенькая, конечно.

Тянулись лабиринты крошечных домиков, архитектурный коктейль пристроек, сараев, крылец и крыш — чаще плетёных и крытых грубо сделанной черепицей или кусочками крашенной на два-три раза фанеры. Но встречаются кровли из длинных листьев, а у счастливчиков есть пластик и даже шифер.

Уличное электричество отсутствует напрочь, маленькие светодиодные лампочки висят лишь под навесами крыльцев наиболее зажиточных домов, но жидкостные светильники на стенах висят у многих. Ночью тут интересно, я как-то забрёл. Но жутковато.

Прохожие одеты, кто во что горазд. Национальных юго-восточных одежд немного, они в основном на женщинах. Чаще встречаются люди в европейской одежде: футболки, рубашки с короткими рукавами навыпуск, тонкие джинсы или шорты. Много велосипедов, прикованных к стенам домов, есть скутеры.

Гнилостные миазмы исчезли, на смену им пришли восточные ароматы: пряные, сладкие, дымные шашлычные и жареные рыбные.

— Между прочим, мы так и не пообедали, голодный дипломат хуже разбойника, — проворчал я, сглотнув слюну. Сейчас, чувствую, личный состав готов пообедать даже в «Кормушке».

Дино то же самое бубнил на итальянском.

— Мальчики, давайте сначала сделаем дело, ну потерпите! — уговаривала нас Селезнёва.

Вот и центральная улица, о чём свидетельствует первая