— хмурится Рустам и толкается вперед, сметая меня к стене. — Млять, если у него там зубочистка и комплексы, я тут причем? Тоже мне скорострел недоразвитый, опыт у нее плохой теперь. Да срать мне на твой опыт, сюда иди.

В следующий момент я понимаю, что меня распластали на комоде и навалились сверху, трусы давно слетели вместе со всеми комплексами. Воздух из легких выкачался умелыми грубыми нежными касаниями и жесткими поцелуями, когда все огнем печет. Жалящие касания скользящими движениями спускаются ниже вслед за горячими поцелуями и проворным языком, что обводит невидимые узоры по испепеленной коже.

Я выгибаюсь, теряясь в этих острых ощущениях, а когда язык плавно обводит лобок и спускается ниже, полустон вырывается из горла.

—Господи…

—Можно просто Рустам Великолепнейший, — выдыхает и нежно целует лепестки, движения плавные, но нарастающие. С каждым рваных вздохом, я понимаю, почему девушки так любят это. Как же хорошо я это понимаю, вцепившись одной рукой в твердую поверхность комода, а второй в спутанные волосы парня, издавая при этом что-то нечленораздельное. Рустам прикусывает губу, а затем слизывает, и я чувствую нарастающий жар внизу живота, все еще не веря, что такое возможно.

—А ты не хотела, малыш, — хрипло шепчет и от этого звука по телу проходи волна из мурашек.

Поглаживающие движения в бедрах усиливаются вместе с возобновляющими поцелуями по внутренней поверхности. Когда Рустам снова касается меня там, я стону от удовольствия, в которое меня кидает словно с обрыва, плавность сменяется скоростью, грубостью, и так это мне приятно, что все вокруг размывается, остаются только голые чувства, вырванные с корнями. И сейчас все под напряжением искрит, когда наконец-то язык заходит в меня глубже, и я нахожу освобождение с именем Рустама на устах.

—Первый пошел, полет нормальный, прием.

Я с трудом распахиваю глаза, чтобы напороться на самодовольный вид Белова, облизывающего так, словно он кот, объевшийся сметаны.

—Ох, — мои ноги вибрируют, а судорога хватает икру, и я резко дергаю ногой, от чего Рустам хрипло смеется и перехватывает ее.

—Ты чего дерешься. После оргазмов у тебя всегда так?

Морщусь и щипаю себя за икру.

—Судорога схватила.

—Моя ты сладкая, иди сюда, я тебя спасу.

Рустам делает что-то, и меня плавно отпускает. Так и остаемся в объятиях друг друга. Я делаю глубокий вдох, а парень тем временем расстегивает лифчик.

—Не думала же ты, что мне этого хватит?

* * *

Подрагивающими конечностями я представляю собой осьминога. Вот это сейчас точно я. Рустам недолго думая, подхватывает меня на руки и несет куда-то вглубь квартиры. Помещение довольное просторное, но все что вижу перед собой, это парень с темными глазами, который так и норовит заглянуть ко мне душу. Мне немного стыдно и неловко, потому что я и понятия не имела, что это может быть так. Дожить до своих лет и не знать, по сути, ничего, это просто катастрофа! Вселенского масштаба, я столько пропустила, что хочется локти кусать да выть волком.

—Прекрасная девочка, красивая, нежная, чувственная, моя, — продолжает шептать Рустам, укладывая меня на холодные простыни. По телу скользят мурашки, пробирающие до самого нутра. Ноги все так же обвиты вокруг узкой талии, а между ног настолько влажно, что даже прохладно становится.

—Ох, — рваный стон вырывается из горла, когда Рустам поцелуями начинает прокладывать дорожку от шеи и до груди, освобождая и без того напряженную от возбуждения плоть наружу, обхватывает сосок, слегка прикусывая. Ладони удерживают меня на месте, потому что сейчас внутри творится целый ураган из самых разнообразных чувств, сносящих мне крышу и поглощающих мой здравый смысл, от чего я ворочусь как в бреду.

—Приятно же, малыш, — парень облизывает сосок, а затем дует на него, от чего по телу проходит предательская дрожь очередной волны возбуждения, а внизу живота разливается лава. Пальцы на ногах скручиваются, а вся я начинаю пылать от макушки до кончиков пальцев. Поцелуи продолжают сыпаться на разгоряченную кожу, оставляя невидимые отметины глубоко внутри меня, еще и еще. Снова рваный стон и тяжелый полухрип, шорох простыней и до безумия нежные касания на коже.

Сквозь патоку заполонивших меня ощущений, я начинаю сама плавно вести онемевшей рукой по широкой спине, пальцами обводя напрягающиеся при этом мышцы. Красиво. Наощупь невозможно приятно чувствовать силу под слабыми пальцами нежной руки.

—Расслабься, все хорошо, я буду нежным. А затем грубым. Тебе понравится.

Я растекаюсь от приятного баритона, пока все тело плавно погружается в экстаз. Бедром уже ощущается ничем не скрытая массивность возбужденной плоти. Слышится шорох фольги, пару секунд возни и между ног пульсирует эрегированный член. В комнате полумрак, только слабый свет уличных фонарей несмело скользит по нашим телам, оголяя силуэты, подставляя немыслимые картинки слившихся воедино тел.

Первый толчок как в первый раз. Странная боль заставляет меня вздрогнуть.

—Что такое?

—Все хорошо, подожди, пожалуйста, дай привыкнуть, — сиплю в ответ, силясь расслабиться, но у меня так давно не было, что кажется, будто бы там все заросло уже давно.

Рустам замирает, а меня всю буквально разрывает на части, это боль на грани наслаждения и наслаждение на грани боли. Проходит пара минут, и Рустам плавно входит, затем плавно выходит и изо рта мимо воли вырывается:

—Рустам…

—Можно просто его Святейшество, — хрипло шепчет в ответ, опускаясь к груди и оставляя влажный поцелуй, затем еще и еще. Каждый толчок сопровождается жалящими поцелуями груди, или мягкими покусываниями кожи. Вспотевшие от возбуждения тела бьются друг о друга, оставляя в пространстве стойкий запах возбуждения и нетерпения.

Рустам резко останавливается и переворачивает меня так, что теперь я сверху, резко рывок, и член заходит в меня максимально глубоко, заставляя меня вскрикнуть от неожиданности.

—Ах, — цепляюсь руками за мощную грудь, соскальзывая по мокрой коже.

—Давай сама, девочка.

Опыта у меня с гулькин нос, но я начинаю двигаться, четко считывая, какие именно движения нам обоим приносят удовольствие. Сносящее голову, разрывающее на части и заставляющее полыхать в невозможном наслаждении.

—Умничка, наклонись ко мне, — слышу приказ и делаю ровно так, как мне говорят. Сверху ложусь на накаченную мужскую грудь, ощущая, как волоски щекочут искусанные и зацелованные соски, оставляют невидимый след Рустама на мне.

И с этого момента меня грубо обхватывают двумя руками, пригвождая к месту. Начинается сумасшедший бег, иначе не назвать, громкие шлепки потных тел разносятся эхом в наполовину пустой комнате, хриплое обоюдное дыхание разрывает легкие на части, и все это прерывается