Шрифт:
Закладка:
Около 1 часа 30 минут пополудни телетайпы прекратили передавать сообщения об атаке «Ла Монеды» и перешли к освещению других моментов государственного переворота. Около 3 часов пополудни поступила срочная телеграмма о самоубийстве Альенде в одной из комнат дома правительства. Удивление вызвало то, что первая в этом плане информация исходила не из Чили: это была телеграмма агентства ЭФЭ из Бразилии. Агентство воспроизводило сообщение, которое несколькими минутами ранее прозвучало по радиостанции «Радио журнал де Бразиль» в Риоде-Жанейро.
Через некоторое время информационные агентства стали повторять версию о самоубийстве Альенде со всевозможными подробностями. Распространялось, например, заявление руководителя пожарных, пытавшихся потушить пожар во дворце, о том, что он видел труп Альенде. Заведующий фотоотделом газеты «Меркурио» Хуан Энрике Лира заявил, что видел неподвижное тело Альенде в салоне-столовой, слабо освещенной бликами пламени и затянутой дымом. Некоторые сообщения утверждали, что журналисты «видели тело президента Альенде, который покончил с собой выстрелом в голову». Другие версии говорили о том, что выстрел был произведен в рот.
В 4 часа 17 минут пополудни телеграмма агентства Ассошиэйтед Пресс за номером 181 информировала, что по радиосети военной хунты было сообщено, что Альенде «арестован персоналом вооруженных сил».
В 7 часов вечера агентство Ассошиэйтед Пресс передало сообщение для внутреннего пользования. «Здесь ходят слухи, что Альенде сел в самолет, который в 17 часов поднялся с аэродрома где-то на востоке и взял курс на север. Ассошиэйтед Пресс имеет об этом подтверждение из аэропорта».
Телеграмма агентства Латин из Буэнос-Айреса утверждала, что Альенде арестован и в 6 часов 30 минут вечера передан военным.
На следующий день распространились новые, еще более фантастические версии. Вечерняя газета «Мундо» в Буэнос-Айресе утверждала, что Альенде убил армейский капитан из заговорщиков по имени Гальярдо или Галардо. Телеграмма агентства ЭФЭ из Боготы отрицала факт самоубийства. По сообщениям, передаваемым радиолюбителями, «Альенде был убит капитаном из его охраны за попытку президента сдаться противнику».
Все эти версии имели одну общую цель: попытку фальсифицировать историю героического сопротивления «Ла Монеды» и скрыть от будущих поколений правду об обстоятельствах гибели великого человека.
В 3 часа 30 минут пополудни телеграмма агентства ЭФЭ из Монтевидео извещала, что, по сообщению прослушиваемой там официальной радиостанции хунты, дворец «Ла Монеда» сдался несколько минут назад. В 5 часов вечера пожарные считали, что пожар в здании продлится еще несколько часов. Целыми оставались, согласно этому сообщению, только четыре фасада, но и они были сильно повреждены. Наступила уже ночь, а языки пламени появлялись то здесь то там, и к дворцу стягивали всех имеющихся в городе пожарных.
Ночью перестрелка велась по всему городу. С крыш зданий снайперы стреляли по войскам, пребывавшим в состоянии нервозности и жавшимся к стенам домов. Артиллерия обстреливала здания, в которых люди продолжали оказывать сопротивление. Рабочие вели бои прямо с территорий фабрик. Крупный текстильный центр, фабрика «Сумар», горел. В это же время нападению подверглось кубинское судно «Плайя Ларга», которое отшвартовалось из-за полученных повреждений. Сначала самолеты и вертолеты, а затем один из военных кораблей расстреливали из пулеметов и пушек неподвижное кубинское торговое судно и попытались взять его на абордаж. С тремя огромными пробоинами в корпусе, затопленными трюмами и многочисленными техническими неполадками кубинское судно отказалось подчиниться угрозам и продолжало продвигаться к северу.
Помещение Центрального Комитета Коммунистической партии было захвачено, там арестовали 23 руководителя партии. В полночь объектом обстрела второй раз за день стало посольство Кубы. Энергичный отпор, оказанный дипломатическим представительством, помешал нападающим ворваться в него.
Одновременно продолжалась охота на людей: хунта распространила списки политических деятелей, подлежащих аресту. «Группы смерти» стреляли в тех, кто оказывал сопротивление, и в руководителей Народного единства прямо на улицах.
Корреспондент агентства Рейтер Стюарт Рассел так описал ту ужасную ночь: «Согнувшись, я пробежал полквартала до отеля «Крильон». Улица была усыпана пустыми гильзами и пулями и покрыта осколками стекла разбитых окон и витрин. В отеле вместе с другими корреспондентами мы оборудовали комнату под редакционную, хотя знали, что не многое из того, что мы напишем, дойдет до заграницы, поскольку связь была полностью прервана. С наступлением ночи перед нами снова возникли проблемы. Группа солдат, видимо, приняла стук наших пишущих машинок за выстрелы из легкого оружия и открыла огонь по фасаду пятиэтажного здания отеля. Через дверь спальни, которая к счастью, была открыта, мы выскочили в коридор. В течение нескольких минут отель содрогался от взрывов, а затем выстрелы послышались с обеих сторон отеля. Несколько позднее отель был захвачен военными полицейскими в зеленой форме, в касках и с красными повязками на рукавах. Они ворвались в богатую, но сейчас разгромленную столовую (в этом месте телеграмма отрезана)… схватили моего уругвайского коллегу и меня, подозревая, что мы снайперы. Нас отвели в ближайшие торговые ряды, превращенные в военный пост, где продержали на ногах лицом к стене в течение двух часов, со связанными в запястьях руками. Открытый военный грузовик отвез нас потом в министерство обороны, по дороге мы увидели клубы дыма, окутавшие «Ла Монеду». Там нас неоднократно на протяжении двух часов допрашивали разные офицеры. Один из наших инквизиторов в чине капитана спросил нас в шутливой форме и на английском: «Вы не хотели бы увидеть то, что происходит в подвале?» «Что там, в этом подвале?» – в свою очередь спросил его я. «Ха, – ответил он мне, – это прекрасное испытание для вас». В то время (здесь часть телеграммы вырезана)… в зал охраны по лестнице, расположенной в углу, спустились другие задержанные, они больше не появлялись, пока мы находились там».
Дочь президента Мария-Исабель Альенде в сделанном ею по прибытии в Мексику 20 сентября заявлении так рассказывала о последних событиях.
За день до переворота она обедала с Альенде, и вечер прошел нормально. В 7 часов 45 минут утра Мария-Исабель узнала о начале переворота и направилась в «Ла Монеду», чтобы быть рядом с отцом. Она прибыла туда в 9 часов 15 минут. На первом этаже она встретила некоторых сотрудников, которые сказали ей, что Альенде готов до конца защищать правительство и предпочитает, чтобы во дворце не было женщин. По радио они прослушали ультиматум военной хунты, и почти тотчас послышался характерный шум танковых гусениц, движущихся по асфальту. Затем раздались пулеметные очереди.
В 10 часов утра Мария-Исабель увидела Альенде, и его вид поразил ее. Он был в свитере, с автоматом за спиной. Альенде сказал, что не хочет лишних жертв, и попросил женщин, секретарей и своих дочерей покинуть дворец, заявив, что никогда не предаст родину и трудящихся и что новая страница в истории Чили будет написана рабочими. Он остался с врачами и сотрудниками личной охраны.
Женщины спустились в другое помещение. Интенсивная перестрелка продолжалась три четверти часа. Вновь пришел Альенде и потребовал, чтобы они уходили. «В нем смешались отец и президент. Он сказал, что борьба должна продолжаться и что мы должны вести ее извне», – заявила Исабель. На лице его была такая решимость, что они подчинились ему. Один из карабинеров вывел их через личный вход президента и, как только они вышли, поспешил найти им убежище. Перестрелка немного утихла, и убежище удалось найти в подвале, недалеко от «Ла Монеды».
Вторая дочь Альенде, Беатрис, рассказала об этих событиях на митинге в Гаване 28 сентября.
Преодолев многие заставы враждебно настроенных карабинеров, она сумела достичь «Ла Монеды» в 8 часов 50 минут утра. Там шла активная подготовка к обороне: раздавали оружие, отвечали на телефонные звонки. Беатрис увидела отца, разговаривавшего по телефону. Он был спокоен. Выслушивал информацию, отдавал распоряжения.
Один из генералов, назвавшийся Баэса, позвонил ему от имени хунты. Ему предлагали улететь вместе с семьей туда, куда он сам захочет. Альенде ответил, что они – по натуре предатели – не смогут понять честного человека.
Затем президент обошел боевые позиции, интересовался запасами воды и продуктов, распорядился подготовить хирургический зал и уничтожить документы.
Беатрис имела возможность поговорить с отцом наедине.
