Шрифт:
Закладка:
Опасность положения крылась в том, что автомобильные грузовые перевозки составляли две трети всех перевозок в стране: 6 тыс. против 3 тыс. тонно-километров, перевозимых по железной дороге. Из 47 200 грузовиков, имевшихся в Чили, 17 тыс. принадлежали владельцам, входившим в Конфедерацию владельцев грузовиков, которая и спровоцировала конфликт. В их число входило и большинство из 3500 тяжелых грузовиков, что было немаловажным. 29 тыс. грузовых машин были частными, и 18 тыс. принадлежали государству. (Эти данные приблизительные. Все источники приводят разные цифры.)
В ответ на забастовку правительство ввело чрезвычайное положение в 21 из 25 провинций страны. Было отдано распоряжение конфисковывать неработающие грузовики.
В связи с этим распоряжением сенатор от Национальной партии Франсиско Бульнес сделал заявление, которое в своем роде является характерным: «То, о чем объявил президент, представляет собой акт о конфискации имущества, правом которого в темные времена далекого прошлого пользовались тираны, сатрапы и самодержцы… А такой мерой не только затрагивается право частной собственности, но и нечто более важное, а именно: обвиняемых лишают права на защиту перед судом… Это означает, что мы живем под властью незаконного правительства» (журнал «Эрсилья», № 1944).
К забастовке владельцев грузовиков вскоре присоединились и другие. Первыми, как и следовало ожидать, сделали этот шаг две организации: Ассоциация промышленного развития, руководимая Орландо Саэсом, и Национальная ассоциация сельского хозяйства, направляемая Мануэлем Вальдесом; промышленная буржуазия и лати-фундистская олигархия объединились против Народного правительства, Саэс оказывал давление на владельцев промышленных предприятий, с тем чтобы они немедленно приостановили всякую производственную деятельность.
За ними последовали Конфедерация торговли, предводительствуемая Рафаэлем Кумсилье, и Конфедерация производства и торговли, руководимая Хорхе Фонтайне, братом высокопоставленного чиновника из «Эль Меркурио». Позднее к забастовке присоединились союзы медиков и адвокатов. 17 октября генеральный совет коллегии адвокатов обнародовал заявление, в котором говорилось о завершении «процесса, ставящего правительство вне рамок конституции и закона».
Правительство ввело нормирование на горючее. Был создан Национальный координационный комитет по транспорту, руководителем его назначили контр-адмирала Исмаэля Уэрту (которого позднее военно-фашистская хунта назначила министром иностранных дел).
Виктор Хара
19 октября Национальный фронт ремесленников и лиц свободных профессий обратился с воззванием к стране, в котором подтверждалась ранее принятая резолюция, требовавшая отставки президента. Если он, говорилось в документе, не может найти выхода из создавшегося кризиса, то должен «повести себя в соответствии с желаниями большинства нации, нашими демократическими традициями и следовать историческим образцам незаинтересованности и патриотизма, свойственным руководителям страны».
В те дни президент трижды выступал по радиотелевизионной сети, чтобы информировать народ о ходе событий и подтвердить решимость правительства не отступать перед давлением, оказываемым на Народное единство.
22 октября Национальный штаб защиты цеховых объединений, созданный тремя днями раньше и объединивший все организации, участвовавшие в забастовке, опубликовал заявление под названием «Список требований Чили».
Этот документ содержал целый ряд требований, скорее пропагандистских, нежели реальных, поскольку указанные требования Народное единство не могло бы удовлетворить. В нем содержались требования от повышения цен на бумагу, которое должно было содействовать росту прибылей монополии Алессандри, до государственного субсидирования оппозиционных радиостанций. Все это в общих чертах повторяло требования владельцев грузовиков.
24 октября по призыву Демократической конфедерации был проведен Общенациональный день молчания. 25 и 26 октября центр Сантьяго стал местом уже привычных беспорядков и насилия: манифестации, поджоги, забрасывание камнями, слезоточивые газы и т. д. В ночь на 26 октября радиостанции «Минериа» и «Сантьяго» в нарушение декрета о чрезвычайном положении выступили с нападками на правительство. Перед зданием радиостанции «Минериа» состоялась небольшая демонстрация в ее поддержку, закончившаяся тем, что ее участники стали громить автомашины, фонари и витрины на улицах.
Насилие и беспорядки разрастались вширь. Взрывы бомб в помещениях партий Народного единства, в учреждениях и на железных дорогах участились. Имели место случаи покушений на активистов левых организаций. Владельцы грузовиков объединились в банды и нападали на автомашины, перевозившие грузы по шоссейным дорогам. Одновременно была дезорганизована работа железных дорог.
В то время, когда буржуазия активизировала попытки парализовать страну, произошло еще одно важное событие: чилийские рабочие наконец поняли опасность национального кризиса.
Пролетариат принял твердое решение не допустить, чтобы страна была парализована хозяевами, и взял фабрики и заводы под свой контроль. На ряд предприятий были направлены правительственные уполномоченные. Предприятия, расположенные в одном районе, налаживали связи по координации производства, использования сырья, перевозок рабочих, распределения промышленных товаров, взаимовыручки в решении проблем снабжения, использования рабочей силы. Так было положено начало возникновению промышленных кордонов, которые после попытки государственного переворота 29 июня 1973 года сыграют решающую роль.
В бюллетене, издаваемом в те дни кордоном Серильос, говорилось: «Речь идет о том, смогут ли трудящиеся управлять страной и обеспечить всему народу покой и благосостояние. Речь идет в конечном счете о способности народа пользоваться властью…»
Рабочие проявили волю к победе и стойкость. Несмотря на трудные условия, большинству предприятий удалось добиться роста производства. Многие рабочие из-за саботажа водителей автобусов поднимались в 4 часа утра и три-четыре часа шагали пешком, чтобы оказаться у своих станков к началу работы.
Это был первый опыт образования власти на местах самими массами: создавались коммунальные штабы, в которых были представлены левые партии, они координировали и укрепляли защиту самого процесса преобразований.
Журналист Мануэль Кабьесес в журнале «Пунто финаль» (№ 169) так определил содержание момента: «…Правительство хотят заставить свернуть выполнение своей программы и подчиниться диктатуре буржуазии или спровоцировать столкновения, которые стратеги подрывных действий надеются превратить в победу, завоевать на свою сторону вооруженные силы… Классовая ненависть, выплескиваемая теми, кто очертя голову бросился в омут заговоров, ясно выражена участием в забастовке тех, чьи профессиональные функции, например медиков или инженеров, являются жизненно необходимыми, а также организаций, которые контролируют транспорт во всех его формах, внутреннюю и внешнюю торговлю и т. д. Речь идет о том, чтобы парализовать страну, удушить трудящихся голодом и создать впечатление, что государственный переворот в этой обстановке является «национальным спасением». «Чилийский путь» переворота, его своеобразие состоит в том, что его пытаются представить как движение масс под предводительством буржуазии. Если дело закончится именно так, то оно послужит империализму для пропаганды в мировом масштабе идеи о том, что свержение «марксистского» режима является плодом «народного» давления. Это был бы лакомый кусочек для ЦРУ, этот мятеж буржуазии».
Если наивысшей точкой деятельности правительства Сальвадора Альенде была национализация меди, то наивысшая точка мобилизации чилийского народа была достигнута во время национальной забастовки в октябре 1972 года. После провала переговоров, начавшихся между правительством и группами, замешанными в конфликте, первого ноября кабинет в полном составе подал в отставку, и Альенде провел длительное заседание с командованием вооруженных сил. Третьего ноября 1972 года было образовано новое правительство с участием трех военных высокого ранга: генерал Карлос Пратс, являвшийся до того времени командующим армией, принял портфель министра внутренних дел; контр-адмирал Исмаэль Уэрта занял пост министра общественных работ, а бригадный генерал авиации Клаудио Сепульведа – пост министра горнорудной промышленности.
Шестого ноября состоялась встреча генерала Пратса и Национального штаба защиты цеховых объединений. Окончание встречи означало конец забастовки. На следующий день новый министр экономики Фернандо Флорес подвел итог нанесенному экономике ущербу: он составил 200 млн. долларов.
Буржуазия потерпела провал в своих попытках свергнуть правительство, парализовать страну. Рабочие сумели сохранить трудовой ритм. В этом столкновении буржуазия проиграла, а народ поверил в свои собственные силы.
После национальной забастовки последовал целый этап конфликтов, на протяжении которого рабочие стремились использовать завоеванное преимущество для укрепления своих позиций и подрыва основ экономической власти буржуазии. Однако усилиями вооруженных сил этот процесс был приостановлен. В марте 1973 года должны были состояться парламентские выборы.
