Тренер стреляет в него, не попадает.

Из подъезда в этот момент выбегает один из моих людей, Стас и тут же сдает назад, спиной заталкивая, похоже, Игоря, идущего за ним следом. С души отлегает, Игорёха цел.

Это хорошо.

Уже отпускает, я выдыхаю.

А тренер неожиданно прыгает за руль машины и пытается вырулить.

Кирсан занят, он добивает второго водителя. Я вижу, что по шее его течет кровь, видно задел-таки тренер. Скользнула пуля.

Припадаю на колено и стреляю вслед уезжающей машине.

По колёсам. Зачем отпускать нашего тренера далеко? Он еще пригодится. Показания давать. Два выстрела, пробиваю два задних колеса. Хорошо, что на детской площадке никого нет, машину заносит туда. Влепляется в горку.

Водитель не сразу открывает дверь, но когда открывает, вываливается на песок и опять пытается сделать ноги.

Он у нас тренер по единоборствам? Разве? Судя по поведению, по легкой атлетике. Бегает все время.

А мне особо гонять некогда, ещё дел много, потому просто простреливаю ему ногу, чтоб успокоить.

Тренер спотыкается, падает, верещит неожиданно тонким голосом.

– Гады! Бандиты! – неожиданно окно на первом этаже неподалеку распахивается, и какая-то бабка грозит кулаком и трясет телефоном.

– Але! Люся! Че деется, че деется-то! Полицию вызывай! И пожарных! И это… Шойге звони! Тут бандиты среди белого дня стреляют!

Черт…

Выдыхаю, иду к катающемуся по песку тренеру.

Проверяю, не попал ли в артерию, а то сдохнет еще от потери крови. Разбирайся потом в пределах допустимой самообороны.

Вижу, что рана поверхностная, царапина даже. И чего визжать, как баба?

Присаживаюсь рядышком, легко бью по роже, чтоб привести в чувство:

– Ну привет, Вадим… Как тебя там, блять… Альбертович?

Он смотрит, тяжело, со злобой и страхом.

А я теряю желание разговаривать.

Не скрою, хотел отвести душу, потому что нервов много сжег, даже просто думая, что эта гнида рядом с сыном моим ошивался. И рядом с женой. Сука.

Но глядя в воспаленные глаза с красными прожилками, понимаю, никакого реванша не будет.

С таким разговаривать – себя пачкать.

А потому встаю и машу рукой уже решившему все вопросы и заходящему в двери подъезда Кирсану.

Профессионализм – наше все. Надо и там все проконтролировать.

Возле подъезда суетня, но, похоже, уже норма.

Прыгает рыжий огонек. Лисичка скачет возле Игорехи, сидящего на лавочке и зажимающего кровавое плечо.

К нам идет Стас, уже успевший вместе с Кирсаном связать тех, кто остался в сознании.

Оставляю тренера в надежных, хотя и нихера не ласковых руках, и бегу к Игорехе, оценивать масштаб.

Пока иду, вижу, как друг заваливается на бок под громкий рев Ириски.

Черт!

Игореха, блядь!

Держись давай!

Подбегаю, как раз Ириска пытается его поднять, но у Игоря фигура мощная, лисичку уносит под тяжестью тела ближе к земле. На мордахе рыжей девчонки слезы и сопли.

– Спокойно, – отодвигаю ее аккуратно, осматриваю друга.

Крови много, сука, много крови!

Надо зажать!

Кирсан как раз выходит из подъезда, смотрит на меня.

– Скорая едет, полиция тоже. Его дядя уже извещен. Тоже едет.

– Блядь… – неожиданно хрипит оживший Игореха , – а маму мою, случаем, не позвали? А то, может, тоже едет?

Судя по мстительной ухмылочке, что промелькнула на губах Михалыча, мама тоже едет.

– Су-у-ука, – жалобно тянет Игорёха.

Ириска тут же бросается к нему, начинает реветь еще громче.

– Раз треплешься опять, значит, ничего серьезного, – я осторожно прикладываю к ране кусок какой-то тряпки, которую мне сует лисичка, прижимаю, чтоб остановить кровотечение, – решил героем побыть, придурок?

– Сам такой… Я видел, как ты с колена херачил… Ковбой, бля…

Тут у него опять закатываются глаза, он валится на лавку, Ириска уже не пищит, просто плачет молча, гладит его по волосам.

– Эй, ты давай, полежи. Сейчас твой дядя приедет, даст нам всем пизды… – успокаиваю я его, стараясь не паниковать. Кровь не останавливается, тряпка вся пропиталась, но я все равно жму. Потому что выходного отверстия нет, пуля внутри. И здесь без быстрой помощи никак.

А скорая… Сука, где скорая?

– Лапочка, ты чего? – Игореха смотрит на плачущую лисичку.

– Из-за меня, – она срывается на рев опять, – из-за меня!

– Да нихера не из-за тебя, лапа, я тебя случайно спас…

Ириска ревет еще громче, а я слышу вой сирен.

Наконец-то, бля!

Дальше все начинает крутиться в бешеном темпе.

Полиция, скорая, бледный губернатор, которому еще объяснять сестре, почему племянника подстрелили. А, зная тетю Олю… Не завидую я главному лицу области. Быть этому лицу бледным.

«Петя, все в порядке. Низкий гемоглобин. И два сердцебиения»

Читаю сообщение.

Перечитываю.

Потом еще раз. И еще.

– Это что? – поднимаю взгляд на Кирсана, нагнавшего в тихий двор такое количество народа, что Макар из ФСБ со своими ребятами выглядит бледно. Отдаю ему телефон. – Два сердцебиения? Это что значит?

– Это значит, два плода, – невозмутимо отвечает Кирсан, возвращая мне телефон, – поздравляю.

– Ага. Ага. – Растерянно обвожу взглядом творящийся вокруг беспредел. – Ага…