Давыд, мужчина с резким профилем и серьёзными серыми глазами, кивнул, внимательно вглядываясь в тревожное лицо гонца.

– Со стороны Литвинов и Полоцкого княжества рать идёт, Княже! Видели конных в бронных доспехах, всего где-то около сотни. Ещё чуть меньше в стороне шли, так те вообще на степняков были больше похожи. Близко к ним мы уже не стали подходить, а меня сразу меня к тебе гонцом с докладом отправили.

– Быстро ли идут, и какой порядок передвижения у рати? Есть ли обозы и пешее войско у них? – задал вопрос Давыд.

– По всему выходит, что они, не торопясь, идут «о двуконь». Кони в походе недолгом, по всему видать, были не измотаны вовсе. Обозов и пешей рати с ними мы не видели. Заметили только, что много вьюков было у них приторочено на заводных, но что там в них ведь не разглядишь и не проверишь.

– Всё ясно! – кивнул князь.

– Воевода, приготовить город к обороне! Ворота закрыть и воинов на стены поднять! Посмотрим, что за незваные гости к нам пожаловали.

Дозор Василия давно заметил Торопецкий десяток, что издали приглядывал за перемещением его отряда. Никаких враждебных действий он не оказывал, но и не реагировал на любые попытки наладить с ними контакт. Так и шли они рядом до самого Торопца, где те проскочили затем вперёд в приоткрывшиеся для них ворота.

Василий велел остановиться в трёх стрелищах от крепости всему отряду, сам же подъехав к воротам, спрыгнул из стремян, и встал напротив главной воротной башни.

– Кто таков и что нужно?! – раздался густой бас сверху.

– Сотник Дозороной сотни Великого Новгорода Василий, сын Андрея, со своей сотней. Иду к Торопецкому князю Давыду Мстиславовичу с грамотой от Великого господня совета Батюшки Новгорода. Могу ли я князя услышать?

Пауза у ворот явно затянулась и, когда Василий уже начал терять терпение, тот же голос неожиданно пророкотал:

– Тебя узнали, Сотник, ты был давеча у князя Мстислава Мстиславовича Удатного на службе, и отец твой Андрей Иванович сам родом из нашего города, так же как и твой дед, Хват Иванович. Так что, лично ты можешь с грамотой зайти, а вот отряд твой пусть пока перед воротами подождёт высокого княжьего решения.

И дубовые, окованные железом ворота со скрипом отворились ровно на ту ширину, чтобы пропустить только одного человека.

На внутреннем дворе ждали трое воинов в хорошей, начищенной до блеска броне, да в островерхих шлемах при оружии. Передний из них выступил вперёд, окинул взглядом с головы до ног прибывшего командира и с лёгким скандинавским акцентом, поджав губы, выговорил ему:

– Давай свою грамоту. Князь даст свой ответ, когда сочтёт нужным.

Василий окинул взглядом двор, заметил за стеновым засадом лучников и самострельщиков, готовых к бою, усмехнулся и ответил скандинаву:

– Дружинный, как меня зовут, ты уже знаешь, тут представили. Твоё же имя мне не ведомо, невежливо это. Грамоту свою я смогу отдать в руки только самому князю и никому более, потому как она от самого Владыки Великого Новгорода мне выдана, с его личной печатью и подписью. Ну, а коли нет у князя нужды в этой самой грамоте, да в нас самих как союзной Новгородской рати, так мы можем и уйти, да затем сами будем против нашего общего врага ратиться.

Скандинав помолчал, нахмурившись, и ответил:

– Я передам твои слова Князю. Имя же моё Аскольд. Я старший княжеской гриди (старший телохранитель). А ты дерзок, Василий, сын Андрея! – и он, ухмыльнувшись, ушёл в сторону терема. Двое же его воинов не сдвинулись с места и продолжали в упор разглядывать сотника, а их руки демонстративно лежали на рукоятках мечей.

Минут через десять этих «гляделок» вернулся Аскольд и, что-то сказав на скандинавском наречии парочке, кивнул Василию:

– Князь тебя ждёт. Пойдём.

И два телохранителя расступились, пропуская его вперёд.

Давыд Мстиславович сидел на большом резном кресле в просторной и светлой горнице со множеством окон, а по бокам его залы горели толстые восковые свечи. Всё внутри княжьего терема выглядело крепко и надёжно.

–Давай грамоту, – сказал Давыд негромко после представления сотника и, внимательно осмотрев печати, сорвал резко сургуч и углубился в чтение.

Всё замерло в это время в зале, где, кроме телохранителей в это время, присутствовало ещё пятеро из ближней княжеской свиты.

– Сколько людей у тебя, сотник? – закончив чтение, задал он вопрос.

– Всего восемьдесят два, князь, – ответил на вопрос Василий.

– Не густо, однако же, Батюшка Великий Новгород подмогу-то своему союзнику присылает.

И от его свиты раздалось недовольное бурчание.

– У меня всего-то три сотни дружины наберётся, вот и ваших восемь десятков прибыло, что делать-то с нашествием Литвинов таким войском то будем?

– Воевать будем, Князь! – твёрдо глядя ему в глаза, ответил сотник, – Не числом, так умением, как говорит мой батюшка.

– Знаю я твоего отца. Добрый воин Андрей Иванович. Если бы ещё подмогу побольше прислал, так вообще бы было здорово, – проворчал Давыд, – Но вот то, что ты уверен в самом себе и своих силах, то мне действительно любо. Хорошо, когда в подмоге старшим настоящий боец стоит, а не торгаш мелкий, который только и будет делать, что за стенами отсиживаться да о своём прокорме и безопасности печься. В моих-то воинах я уверен. Мы всё время в нашем малом княжестве, что ёрш перед щуками выступаем, привыкли уже крутиться. Через нас ведь то Полоцк со Смоленскими ратится, то вот Литвины озоруют.

– Ладно. Сейчас заводи своих людей. Размещай вон их, куда тебе мой тиун укажет, – и пожилой полный мужчина при этих словах согласно кивнул головой, – А затем к вечеру жду всех вас на совет, думать, как мы совместно свою оборону строить будем, –и, увидев вопрошающий взгляд у Василия, сделал паузу, –Что-то сказать хочешь, сотник? Слушаю…

– Княже, в бою на Усвятском волоке отцом были разбиты две разбойные ватаги Семки и Гришки. Четырнадцать разбойников пленённых было велено к тебе на суд доставить.

–Вот как?! – заинтересовался Давыд, – Слышал я об этих лиходеях, да всё как-то руки до них не доходили. Сколько же всего-то их было?

– Что-то около двух сотен, – ответил спокойно Василий.

– И сколько же из них вы там посечь смогли?

– Да всех, княже. Только вот эти остались для твоего суда. Наш командир не стал их на месте смерти предавать, ибо все из простых крестьян они, и личной крови на них не было. Так что, как Давыд Мстиславович рассудит, так пусть и будет, говорит. Вот мы и привезли их сюда вьюками.

– Потому у тебя сотня не полная? Много людей в том бою с ватагами потеряли? – опять заинтересованно спросил Давыд.

– Да нет, князь. Никого не потеряли. Моя сотня только формируется, и в неё временно передали три десятка степных воинов из берендеев да торков союзных, что у нас служат. А так раненых человек пять со всей нашей стороны было, да и то ничего серьёзного, так, царапины.