— Так. Погодите, я не понял. Магазин был оформлен на Ивана Баева или…

— Оказалось, что он оформлял его на двоих — и на себя, и на Полину. Но налоги он и за себя, и за нее выплачивал сам. Так она мне объяснила, — уточнила Рашевская.

— Но это же незаконно! — прервал ее Гуров. — ИП не может быть оформлено на двоих. Что-то тут не так.

— Вот и я тоже об этом подумала, но тогда ничего ей не сказала, потому что засомневалась — вдруг я не права и все-таки так можно делать. А может, они первый магазин как ООО открывали? Я не знаю.

— Понятно. И что дальше?

— А потом она предложила мне… — Лина Савельевна опять в нерешительности закусила губу, но после недолгой паузы сказала: — Она предложила мне оплатить мои услуги, если я найду ей покупателя на магазины и уговорю Ивана продать и его долю в бизнесе.

— Вы говорили с Иваном Денисовичем на эту тему и он отказался?

— Да. Поэтому он и требовал от меня документы на магазины. Думал, что они у меня.

— А почему Полина Алексеевна вдруг захотела продать бизнес? Как она это объяснила?

— Она мне сказала, что, разведясь с Иваном, она переберется в Москву и откроет свой магазин уже там, в Москве.

— Понятно. Но почему вы решили теперь, что она вам соврала? Ведь ее объяснения звучат вполне логично, — поинтересовался Лев Иванович.

— Потому что… Потому что, когда я позвонила и рассказала, что Игнатов убит, а подозревают в этом Ивана, она нисколько не удивилась этой новости. И, как мне показалось по ее голосу, — даже обрадовалась.

— Но это не говорит о том, что она вам соврала о своем переезде в столицу, — заметил Гуров.

— Да, но, когда мы с ней разговорились, она вдруг нечаянно проговорилась, что по интернету познакомилась с одним голландцем, у которого есть бизнес в Москве. Состоятельным голландцем, заметила она. Я еще тогда подумала, что на обычного работягу Полина бы и не позарилась. Вот тогда я и подумала, что она собралась разводиться с Иваном не просто так, а чтобы выйти замуж за этого Андриса, так она его называла, и уехать за границу.

— Но она могла познакомиться с ним и совсем недавно, — предположил Гуров. — Уже после того, как уговорила вас оформить на себя сим-карты.

— Нет, не недавно. Полина обмолвилась, что уже целый год с ним переписывается и даже пару раз ездила к нему на встречу в Москву, — возразила Рашевская. — И все это время она не переставала встречаться с Володей! — возмущенно добавила она. — Но больше всего меня поразили ее реакция и ответ, когда я сказала ей, что Иван покончил с собой.

— И что она сказала?

— Замечательно — двумя проблемами меньше. Так она и сказала мне, а потом рассмеялась так легко и беспечно, словно ожидала услышать нечто подобное. Вот тогда я и поняла, что она меня обманывала.

— В чем же заключался обман? — с интересом склонил голову Гуров.

— Не знаю, но чувствую, что он есть. Она… Она словно бы знала, что все будет именно так — и убийство Володи, и самоубийство Ивана.

— Ну это вы, конечно, несколько утрируете. Такие вещи заранее нельзя предугадать, — заметил Улямов, который все это время с интересом слушал беседу Льва Ивановича с Рашевской.

— Если только заранее к ним не подготовиться, — возразил на его слова Гуров, и оба — Рашевская и Улямов — посмотрели на него с интересом и удивлением.

— Но это пока что только мое предположение, — поднял обе руки вверх Лев Иванович.

26

Улямов ушел, а Лев Иванович, проводив Рашевскую, направился в кабинет Алаутдинова.

— Заходи, Лев Иванович, — встретил его Егор Арсенович на пороге приемной. — Заходи прямо в кабинет, а я сейчас освобожусь и подойду. Только что о тебе вспоминал.

Гуров вошел и, подойдя к окну, стал смотреть на улицу. Погода за эти несколько дней сильно изменилась.

«Приехал в Шараповск с теплом и солнцем, а уезжать буду с дождями и туманами», — вздохнув, подумал Лев Иванович.

Со времени его приезда прошло три дня, а он ощущал себя так, словно прожил в этом старинном городишке уже целый год. Глядя на унылый и весьма неприглядный пейзаж захолустного города, он вдруг понял, что соскучился по столице с ее яркими огнями, красивыми площадями и парками, с ее постоянной суетой…

— Небось, уже домой хочешь, соскучился, — угадал его мысли вошедший в кабинет Егор Арсенович.

— Соскучился, — не стал отпираться Лев Иванович. — Поэтому сегодня и поеду. Зашел попрощаться. Но у меня к тебе просьба.

— Говори, — серьезно ответил Алаутдинов.

— Отпусти со мной на пару деньков Улямова.

— Зачем он тебе? — приподнял брови Алаутдинов. — Убийца найден, Полина Баева, как я понял, жива и здорова — дело надо закрывать, а ты — отпусти.

— Убийца-то найден, да только вот он нам уже не расскажет, почему он убил Игнатова. Не расскажет, почему так упорно и холодно готовил он это убийство, а потом вдруг взял и буквально на следующий день покончил с собой.

— Так ведь и так все понятно, — пожал плечами Егор Арсенович. — Ревнивый муж решает убить любовника жены и саму жену, но та вовремя сбегает из дому. Тогда он, не торопясь, готовит убийство Игнатова, со временем думая добраться и до изменщицы-жены. Но потом понимает, что его в любой момент могут арестовать, и кончает жизнь самоубийством.

— А как ты тогда объяснишь звонки Баевой на его телефон с сим-карт, оформленных на Рашевскую? Если она от мужа прячется, то зачем тогда ему звонила? Тут все не так просто, как кажется.

— Ну хорошо. Может быть, я не знаю каких-то подробностей. Тогда объясни мне, что ты сам обо всей этой истории думаешь? Как я понял из доклада Улямова, ты собираешься найти в Москве Полину Баеву. Она что же, как-то замешана во всей этой истории с убийством своего любовника Игнатова?

— Думаю, что она сыграла в ней немалую роль, — немного помолчав, ответил Лев Иванович. — Мне еще до конца неясно, какую именно роль, но подозреваю, что она каким-то образом заставила или, я не знаю, вынудила своего мужа убить Игнатова.

— Но зачем? — не понял Алаутдинов.

— Я сейчас разговаривал с Рашевской, и она хотя и не сразу, но призналась мне, что это она помогла Полине скрыться в Москве. Та просила ее об этом. Приехала к ней в слезах и с чемоданом и рассказала, что Игнатов, узнав, что она собирается его бросить, позвонил ее мужу и