Закон самодостаточности

Человек, который идет по пути самосовершенствования и самообразования, чем дальше, тем больше становится все более самодостаточным. Есть люди, и их немало, которые вообще не могут находиться наедине с самими собой; им нужно беспрерывное общение, как личное, так и телефонное, у них в доме не выключается телевизор, кто-то все время разговаривает, что-то поют. И весь этот наносной «движ» заполняет фактическую пустоту их жизни, становясь внешней замены полноты истинной. В сталинских одиночных камерах не ломались, не сходили с ума только такие люди, которые обладали этим качеством самодостаточности, связанным с умением вести внутренний диалог, задавая себе вопросы и получая ответы.

Многие, очень многие люди считают, что разговор вслух с самим собой – признак психического расстройства. Но мы же говорим с нашими кошками, собаками и попугаями, почему мы так стесняемся самих себя? Когда никого дома не будет, попробуйте честно поговорить с собой, задать себе неудобные вопросы, можно отогнать от себя неприятные мысли, но сказанное вслух становятся свершившемся фактом. Ведя с собой не мысленные, а вполне реальные диалоги – и это подтверждает множество специалистов в сфере психологии – мы быстрее приходим к себе, справляясь со многими своими внутренними комплексами. Так или иначе, умение вести живую беседу внутри своего «я» является той благодатной почвой, на которой просто не могут не взойти семена творчества.

Закон ходуль

В искусстве мы все время на ходулях; только остановился – и сразу же упал. «Надо забегать вперед, чтобы оставаться на месте», – говорит Алиса из известной книги Л. Кэрролла. Как только вы начинаете почивать на лаврах, знайте – вы пропали. «Если у тебя вышло сегодня, это не значит, что выйдет в следующий раз», – говорил Д. Хворостовский. Вы не можете оставаться самым лучшим, всегда найдется кто-то, кто, рано или поздно, сделает лучше вас. Поэтому нормальное состояние творческой натуры – неудовлетворенность. Всегда, закончив работу, нужно спросить себя: могу ли я к этому еще что-то добавить.

Приведу случай из жизни. Однажды меня пригласили выступить для одной узко специализированной аудитории. Дама, которая меня пригласила, изо всех читаемых мной тем выбрала самую что ни на есть экзотическую. По завершении мероприятия я спросила о причине столь необычного выбора. Дама с готовностью сказала: «Понимаете, у нас был педагогический совет, и я задала вопрос, имеет ли кто-либо возражения против вашего приглашения. Одна моя коллега заявила, что все уже у вас прослушала». И дальше курсивом: «Делайте выводы». Так что теперь мой девиз: вам надобно песен? Их есть у меня.

Закон вечного ученичества

Настоящий профессионал всю жизнь ходит в плаще ученика. Светилу. И. Гофмана как-то спросили, почему он не преподает. «Так я сам еще не научился», – ответил пианист. Я испытываю сильный дискомфорт, когда слышу фразу: «У меня тридцать лет педагогического опыта». Ведь опыт – это понятое, а не прожитое, а во-вторых – весь век живи, весь век учись, и дураком помрешь. Прав, тысячу раз прав был Сократ, сказавший: «Я знаю, что ничего не знаю, а другие не знают и этого». «Многие знания, многие печали», – говорит восточная мудрость. Чем больше узнаешь, тем больше в душе грусти, но и благодати тоже.

Закон вечного ученичества оказывается для нас тем важнее, чем старше мы становимся. Помните акунинского Э. Фандорина, который после пятидесяти лет ставил себе задачи выучить такой-то иностранный язык и научиться искусству сюрикенов. Ученик – это тот, кто считает, что к закату жизни он должен прийти улучшенным. Ученики становятся особенно заметными в возрасте после пятидесяти; для меня существует огромная разница между старым человеком и человеком пожилым, потому что для одних наступает старость, а для других – золотое время жизни.

Закон копирования

Умение сделать точную копию – это важнейшая ступень к мастерству. Задумайтесь, как художники овладевают своей профессией? Они делают копии с великих полотен. Мы, исполнители, писатели, танцовщики, почему-то сбрасываем со счетов этот, крайне важный способ обучения. Можно просто прослушать два-три раза запись Г. Гульда или пару раз прокрутить ведио с Р. Нуриевым, а можно пофрагментно изучить пленку, повторив ее не в общих чертах, а досконально. Это немного сродни тому, как мы пишем музыкальный диктант, мы должны совершенно точно воспроизвести высоту и ритм услышанной мелодии. Аналогичным образом надо действовать и при копировании чьей-то записи; мы не только должны отметить моменты, где исполнитель сыграл громко или тихо, а определить точный звук, с какого началось это «тихо» и это «громко». В сущности – это тот же диктант, но только куда более сложный, поскольку нам надо составить точный сценарий изучаемого исполнения, проследив до мельчайших подробностей каждый исполнительский нюанс, начиная от темпа и заканчивая артикуляцией, динамикой, орнаментикой, не говоря уже о решениях, касающихся звука, формы и стиля. Погрузившись в мир копируемого оригинала, мы начинаем не только подражать первоисточнику, но и чувствовать данный стиль. «Играть в стиле, – утверждает А. Любимов, – это уметь думать вместе с композитором. Когда я вижу в моцартовских опусах тональность ре минор, я понимаю, что имел в виду Моцарт, когда обращался именно к этой тональности». Итак, мы делаем несколько максимально точных копий с понравившихся нам трактовок того произведения, которое мы сейчас играем, а затем, когда мы чувствуем себя в этих чужих трактовках как рыба в воде можно добавить и что-то свое. Иначе говоря, если вы умеете писать в манере Л. Толстого, в манере Джойса, в манере Ахматовой и Пастернака, то, рано или поздно, но у вас появится и своя собственная манера. И тут же напрашивается пример – И. Стравинский, которого называли автором тысячи стилей. Этот человек мог виртуозно писать в любом стиле, и тем не менее за каждой из этих масок узнается неповторимый почерк самого Стравинского – его ни с кем не спутать.

Закон эксперимента

Нужно всегда задавать себе вопрос, как я могу это сделать по-другому? Одно и то же предложение, одну и ту же музыкальную фразу, одну и ту же последовательность танцевальных движений можно исполнить совершенно иначе. Все мы помним по школьной программе, что по типу высказывания предложения делятся на утвердительные, вопросительные или восклицательные. На своих мастер-классах я всегда спрашиваю: «Скажите, вы видите в этой фразе вопрос или утверждение?». Я замечала, что этот, казалось бы, наивный вопрос чрезвычайно озадачивает. А действительно, почему в начальном мелодическом обороте