Через девять лет после возвращения Тота в Иуну Имхотеп неожиданно пропал. Он скрылся от взора бога-наставника теми приемами, которыми обучился у него. Тот мог бы найти ученика без особого труда, но решил этого не делать, ибо Имхотеп был мудрым жрецом, и если он хочет скрываться – на то есть причины. Вскоре жрец объявился в Иуну и пригласил Тота в Хемену, где, как оказалось, он возвел для своего бога храм.

Имхотеп понимал, что Тот не приемлет поклонения подобного тем, что были нормой для Сэтха или Осириса, поэтому его храм был другим. Это была библиотека, лекторий, место для медитации и обретения знаний. Тот был приятно удивлен и периодически наведывался в этот, а потом и в другие храмы, которые стали появляться по всему региону.

Но однажды, когда он решил пояснить Хеси-Ра, самому прилежному из своих учеников, один из важнейших аспектов бытия, заключенный в популярный мифологический сюжет о мировом змее Апопе, известном и в других регионах, но – под иными именами, ученик неожиданно запротестовал. Тот испытал едва ли не шок, впервые столкнувшись с ситуацией, когда человек сознательно отказывался от знаний. Бог не стал задавать вопросов, а просто заглянул в душу ученика – и увидел в ней страх. Страх перед сокровенными знаниями, доступными лишь богам. Хеси-Ра пугала мысль о том, что в своих знаниях он может сравниться с существами, которые от века были выше него!

– Я не могу этого знать, – сказал его первый ученик. Он замер с выражением неописуемого ужаса в глазах, и бог понял, что если продолжит говорить – смертный попросту лишится рассудка.

Тогда Тот обратился к Имхотепу, но и он отказался от столь могучего знания. В нем тоже жил страх, которого ранее бог не замечал, ослепленный желанием делиться тайнами мира с другими. Но Имхотеп не боялся познать то, что ведомо лишь богам. Он боялся не соответствовать этому знанию. Боялся не суметь применить его, боялся разочароваться в себе и разочаровать своего учителя.

– Я не хочу этого знать, – сказал его второй ученик. Он обхватил голову руками и заткнул уши, хотя отлично знал, что услышит Тота даже с замазанными глиной ушами, если бог этого захочет.

Великое смятение поселилось в душе Тота и он отправился в Абджу, где практиковал его третий ученик, Мерит-Птаха. Тот сказал, что хочет поведать ей одну из величайших тайн бытия и Мерит-Птаха выслушала его. Удовлетворенный Тот закончил рассказ и взглянул на свою ученицу, и каково же было его удивление, когда в ее вечно спокойных глазах он узрел все тот же страх.

– Я не знаю, что мне делать с этим знанием, – сказала его третья ученица. И Тот понял, что ее страх самый сильный. Она не боялась знать, она боялась использовать это знание, хотя отлично понимала, как это сделать. Позже Мерит-Птаха сошла с ума и приказала мумифицировать тысячи ибисов в местном храме, потому что однажды видела, как Тот кормил их и уверовала, что это его священные птицы. Потом она ритуально покончила с собой на алтаре храма в Абджу.

Имхотеп тоже потерял разум, его сгрызли сомнения, ведь он по собственной воле лишился шанса познать истину, и бросился с одной из своих пирамид в Сохаре. Хеси-Ра оказался самым стойким из учеников Тота, он умер во время столкновения с племенами нубийцев, поразив более дюжины врагов, а затем кинувшись грудью на одно из направленных в него копий.

Тот был поражен до глубины души. Он уже во второй раз, но теперь в образе бога, столкнулся с величайшим непониманием. Но здесь врагом его было не невежество, а страх.

Он взглянул ввысь, туда, где над облаками плыла небесная ладья, и увидел Сэтха и Сэшат, которые лишь качали головами, а на их лицах застыла печальная понимающая улыбка. Они жалели его. Они знали, все знали с самого начала! И не сказали ему. Не желали разочаровывать? Хотели, чтобы он сам все понял, на собственных ошибках? Или верили, что, быть может, у него получится?

Не важно. Тот принял решение покинуть эти земли. Он воплотился в теле смертного и пошел на восток, далеко на восток, где, как он слышал, живут племена великих магов, для которых знания – всегда благо.

Он нашел эти племена, их звали халдеями. Тот не раскрыл им своей божественной сути, но общался с ними как смертный, назвавшись Белом. Однако он недолго носил это имя, ибо вскоре халдеи из племени Бит-Дакури, у которых он прожил больше трех лет, дали ему новое имя – Кидинну, что на их языке означало «полный мудрости». Это было что-то вроде прозвища, которое быстро привязалось к Тоту и именно под этим именем его стали узнавать.

Однажды в городе Ур Тот встретил человека, который назвал себя Набуриманну. Бог знал, что это имя великого философа, но жил тот философ много западнее, в городе Ларса, а здесь о нем никто не слышал. Едва ли это могло быть совпадением, да и сам человек производил неоднозначное впечатление – обычный смертный, в речах которого таилось слишком много древней мудрости.

– Кто ты? – вопросил Тот. Они стояли на западной стене Ура и глядели, как бесконечные пески убегают вдаль, к лиловому горизонту, за которым только что скрылось солнце, почитаемое миллионами людей как единственное и непреложное божество. Тот невзначай подумал, что, быть может, в своем невежестве эти люди мудрее всех остальных. – Набуриманну – не твое имя, так?

– А Кидинну – твое? – парировал человек. Его прозрачная улыбка в сочетании с глубоким взором ярко-карих глаз пугала и одновременно завораживала. Он был немногословен.

– Если меня так называют, то безусловно – мое, – кивнул Тот. Он не опустил взора, хотя, быть может, лишь потому, что это было бы удивительно – бог не сумел выдержать взгляд смертного. – Что же касается тебя, то это имя ты дал себе сам.

– И поэтому оно не может быть моим? – искренне рассмеялся человек. – А если бы солнце назвало себя солнцем до того, как это имя ему выдумали люди, оно перестало бы быть собой?

– Полагаю, солнцу нет нужды себя называть, – в который раз Тот отвечал на его вопрос, хотя так и не получил ответа на свой, главный. Но это была отличная игра.

– Как и яме для испражнений, – продолжил человек. Он отвернулся и посмотрел на стремительно чернеющее небо. – Именам