дремотном сне, он видел, как по коридору на четвереньках прополз мужчина в маске осла, а верхом на нем сидела женщина-курица. Несколько мужчин играли в салки. Один вертелся волчком, один просто стоял и пел что-то нечленораздельное.

И все это время из главного зала слышались звуки нескончаемого вальса, который постепенно превращался в пульсирующую, однообразную, ритмичную музыку, и стены особняка слегка дрожали от топота десятков ног. Валентин пытался вспомнить, где же находится выход, и сколько ни бродил по темным коридорам этого громадного дома, не находил ничего, кроме укромных уголков, где ему попадались пьяные гости в разных масках.

Наручные часы показывали десять, но Валентин понял, что они стоят. Нигде в комнатах не было других часов, только древняя мебель, антикварные статуэтки и темные картины с сумрачными портретами. Он прислонился к стене и уже подумывал о том, как бы выпрыгнуть в окно, и пусть метель, пусть холод, ведь его ждут, он обещал приехать, он и так слишком много лгал в своей жизни… Все в доме пришло в движение и те, кто еще мог ходить, потянулись в главный зал, где оратор зычным голосом вел конкурсы. До Валентина долетали взрывы смеха, аплодисменты, переливы фортепьяно. Из зала лился свет, это было единственное прилично освещенное место во всем доме, утопающем во мраке. И Валентин побрел на этот свет, опираясь о стену, как немощный старик – силы почему-то покидали его, утекали с каждым шагом. Сердце еле билось в груди. Во рту пересохло.

Прошло порядочно времени, прежде чем ему удалось добраться до входа в зал. В лицо ударила теплая густая волна, чуть не сбившая с ног, но Валентин удержался и прищурился, пытаясь разглядеть, что же происходит в зале.

Худощавый ведущий говорил:

– Дамы и господа, через считанные минуты пробьет полночь! Какой волнительный момент! Какой восторг! Вы согласны со мной?

Толпа одобрительно загудела.

– Итак, друзья, мы сняли свои маски и увидели, кто есть кто на этом замечательном балу! Но, прежде чем мы продолжим наше торжество, я хотел бы сделать объявление.

Толпа притихла.

Валентин недоумевал. Это какая-то шутка? Гости стояли плечом к плечу, мужчины и женщины, старые и молодые, тощие и упитанные, но всех их объединяли личины фантастических существ и животных, нацепленные на лица. Он присмотрелся внимательнее. В действительности, с масками было что-то не так. По сути, он никогда не вглядывался в их очертания – улавливал основные контуры и скользил взглядом мимо. Но сейчас, приноровившись к освещению, он мог разглядеть эти черты в мельчайших подробностях.

И к ужасу своему понял, что все эти морды, уши, рога, щупальца, усы, клыки, все эти клювы, гривы, рыла – настоящие. Никаких швов, краев и лямок; ничего искусственного. Морды дышали, усы дергались, а с клыков капала тягучая слюна. Клювы щелкали, кончики носов подрагивали. В нечеловеческих зрачках искрился свет торжества. С возрастающим ужасом Валентин увидел, что на полу действительно лежали маски – но маски человеческих лиц.

– Мне стало известно, что один из нас не снял маску, – продолжал ведущий.

Ропот.

– Вы знаете, чем грозит нарушение этого правила, не так ли?

Гул согласия и угрожающий шепот: «Смертью, смертью, смертью!»

– Но на этот раз мы проявим милосердие и поступим по-другому. Пусть тот, кто найдет самозванца, выиграет титул Короля бала, а самому самозванцу мы позволим уйти!

– Ура!

– Приступаем! – ведущий хлопнул в ладоши.

Началась суета, толкотня. Гости придирчиво оглядывались в поисках жертвы. Валентина захлестнула паника. Собственное лицо вдруг показалось ему голым, а сам он беззащитным, выброшенным на поживу хищникам, ребенком. Захотелось закрыться руками, убежать и спрятаться в самом укромном углу. Вдруг кто-то толкнул его сзади. Валентин по инерции ступил в круг света и увидел, что все присутствующие уставились прямо на него. Повисла пауза.

У Валентина подогнулись колени, но усилием воли он заставил себя удержаться на ногах. В отчаянии рассматривая ряды очеловечившихся чудовищ, в крайнем второму слева ряду он все же заметил совершенно бесстрастное, спокойное, как у манекена, лицо человека, которое никак не могло быть живым. Но оно и не было звериным, и не сказочным, – никаким иным. Валентин вглядывался в ту часть зала все напряженнее, не заметив, как из толпы выступил тот самый высокий худой господин, что вел этот вечер, и подошел к нему вплотную.

Его личина была мордой козла-альбиноса. С чуть изогнутыми рожками, с желтоватыми горизонтальными зрачками и остроконечной бородкой. Козел взглянул в том же направлении, Валентин отвел глаза, но было слишком поздно, и вот уже двое дюжих парней-горилл выволокли оттуда хрупкое, почти детское тело. Козел протянул руку и снял маску – венецианскую карнавальную вольто, под которой пряталось испуганное, ничем не примечательное лицо девушки.

– Нашли!

Толпа торжествующе взревела.

– Позаботьтесь о ней, – распорядился Козел и повернулся к изумленному Валентину. – А вы, нашедший самозванца, объявляетесь Королем этого бала. Да здравствует Король! Vive le Roi!

Громко щелкнуло. Огромные, подвешенные под самым потолком часы, механически зажужжали и принялись отбивать удары.

Наступила полночь.

Толпа неистово рукоплескала Валентину, и Козел тоже, и вновь захлопали пробки из-под шампанского, посыпалось конфетти и серпантин, зажглись бенгальские огни, а в светильниках словно бы с новой силой вспыхнуло пламя. И вот тогда Валентин схватил ведущего за грудки, вопрошая, где зеркало, а тот насмешливо указал в дальний угол зала, и Валентин бросился туда, расталкивая толпу, которая смеялась и улюлюкала… Не помня себя, спотыкаясь, наталкиваясь на углы, расшибая колени и локти, вбежал Валентин в каморку, где бородавчатая горгулья месила тесто, а горбатые гоблины таскали дрова из сарая, и на двери серванта он увидел маленькое овальное зеркальце, и пошел к нему, а часы все били, отсчитывая последние мгновенья уходящего года, и двенадцатый удар слился с одиноким воплем отчаяния, когда Валентин заглянул в зеркало, а потом разбил его вдребезги.

Переводы

Эрл Дерр БИГГЕРС

ЭБЕНОВАЯ ТРОСТЬ

Перевод с английского: Михаил Максаков

Однажды ясным июньским утром ровно в девять часов Клей Гарретт, цветной, временный подметальщик и чистильщик ведущего банка крупного техасского города, открыл тяжелую дверь с улицы в самое мраморное из банковских помещений. Через две минуты – и это тоже являлось частью ежедневного ритуала – порог переступил седовласый, но стройный майор Теллфер, кивнул Клею и ребятам за стойками и проследовал в кабинет, где выполнял руководящие обязанности в качестве президента. Там