свободе у входа в пещеру.

Пульс колотится, я прыгаю взад-вперед и встряхиваю волосами. Матео выскальзывает из пространства слишком легко для своих размеров. Наверное, это преимущество спортсмена. Кажется, он очень хорошо знает свое тело и все, на что оно способно. И почему это так сексуально?

Обхватывая мое лицо ладонями, он всматривается в мои глаза в темноте.

— Ты в порядке?

Теплые ладони на моих щеках, он проводит большими пальцами у меня под глазами, словно проверяя, не плачу ли я. Мой пульс учащается, а голова кружится от этого нежного прикосновения. Но ощущение покалывания быстро сменяется острой болью в ноге.

Я втягиваю воздух сквозь зубы, потирая голень.

— Ударилась о камни.

Его взгляд устремляется к моим ногам, а руки опускаются по бокам. Когда он снова поднимает на меня взгляд, то кусает губы.

— Это не смешно!

Он разжимает губы ровно настолько, чтобы сказать: «Я не смеюсь», прежде чем сдавленный смех вырывается из его горла.

— Прекрати, — говорю я, хотя тоже начинаю смеяться. Что я могу сказать, его веселье заразительно. И я готова снова причинить себе боль, если это означает, что смогу увидеть его беззаботную улыбку.

— Прости, — говорит он, смеясь еще сильнее.

Звук эхом разносится вокруг нас. Легче, чем я думала, может быть у мужчины с его напряженностью. Улыбка Матео широкая, зубы выставлены напоказ, и я замечаю, что один нижний зуб немного кривоват, но это несовершенство очаровательно.

Мое сердце бешено колотится в груди, то ли от летучих мышей, то ли от нестандартной красоты Матео, я не уверена.

— Я закончил. Обещаю. — Он перестает смеяться и вытирает руки о шорты. Его брови поднимаются. — Просто после того, как мы встретились, я, наверное, должен был догадаться, что ты можешь навредить себе.

Я замираю, вспоминая его гнев из-за того, что я чуть не умерла в воде. Он был так расстроен тогда. И после. Почему?

— Могу я спросить тебя о том, как мы познакомились?

Вопрос уничтожает последние остатки его хорошего настроения. Его темные глаза словно гаснут между нами возникает стена.

— В тот день ты наговорил мне довольно неприятных вещей. Почему ты так разозлился?

Парень моргает, когда мое погружение в прошлое разбивается о его стены.

— Думаю, мы здесь закончили. — Он поворачивается к выходу из пещеры и после секундного колебания уходит.

Интересно. Он думает, что может игнорировать меня, и я оставлю все как есть? Забыл, что ему предстоит провести со мной в машине больше часа? Он не сможет так легко от меня отделаться.

Я даю ему свободу и пользуюсь пустой пещерой, чтобы сделать еще несколько снимков. Удовлетворенная тем, что исчерпала все возможности для фотографирования, собираю свои вещи и нахожу Матео, прислоненным к решетке джипа, его взгляд устремлен на раскинувшееся море.

— Я готова, — говорю я, подходя к нему.

Матео не вздрагивает и не кажется удивленным моим появлением. Должно быть, он услышал мои шаги. Тем не менее, парень не реагирует и не отводит взгляд от воды.

Машина заперта, поэтому я присоединяюсь к нему у капота и пристраиваюсь рядом. Я кусаю губы, чтобы не заполнить тишину, повисшую между нами. Может, он и не ответил прямо на мой вопрос там, в пещере, но его молчание говорит достаточно.

Для него мое спасение было чем-то большим, чем простое спасением туристки-идиотки. В этом я уверена.

Мы слепо смотрим на воду, пока каждая раскачиваемая ветром вершина ловит солнечный свет. Не в первый раз я испытываю благоговейный трепет перед красотой и масштабом. У меня захватывает дух, когда я думаю о том, что прямо за горизонтом находится Австралия, страна, до которой, казалось, всегда была целая жизнь. Более пяти тысяч миль, но сейчас между нами только вода.

Желание путешествовать по миру, увидеть все, вспыхивает во мне, и вместе с ним приходит нервная энергия. Эта стажировка — ключ к успеху. Без нее я, возможно, никогда не получу шанс увидеть мир. Ремешок фотоаппарата на моей шее словно горит, напоминая мне, что мечта моей жизни зависит от следующих двух недель.

— У меня был друг, который утонул. — Голос Матео грубый, резкий и отрывистый. Мышцы его челюсти подергиваются. Он жесткий, безэмоциональный, как мраморная статуя рядом со мной.

— Я… — Что я? Сожалею? Что-то подсказывает мне, что это не то, что он хочет услышать. — Это ужасно, — говорю я тихо.

Он вздрагивает.

— Да.

Опять молчание.

У меня так много вопросов, но язык его тела, от скрещенных на груди рук до твердо сжатых челюстей, говорит мне, что парень не склонен к расспросам.

— Я могу понять, что спасение меня вызвало неприятные воспоминания, — говорю я, переформулируя свой вопрос в утверждение.

Матео усмехается.

— Неприятные? — Он беззлобно смеется. Качает головой и, прищурившись, смотрит на землю у себя под ногами.

Я сглатываю и подыскиваю более точное слово.

— Может быть, травмирующие — это…

Он отстраняется от капота.

— Грузи свое барахло.

— Хорошо, — говорю я себе под нос и направляюсь к пассажирской стороне.

Матео заводит двигатель еще до того, как я успеваю открыть дверь. Быстро запихиваю свои вещи на заднее сиденье и забираюсь внутрь, боясь, что он уедет без меня.

Какое бы дружелюбие у нас не возникло в пещере, мы оставляем его позади, когда уезжаем. Матео снова выглядит сердитым. Хватка на рулевом колесе такая сильная, что вены под загорелой кожей выглядят как дорожные карты. Челюсть сжата. Взгляд стал стальным.

Я знаю, что это рискованно, но хочу надавить на его границы, пока они не разрушатся. Я хочу вернуть Матео, который был со мной в пещере.

— Ты состоишь в банде?

Вопрос выбивает его из колеи настолько, что хватка на руле ослабевает. Мой шанс.

Я касаюсь скулы под глазом.

— Татуировка. Там, откуда я родом, это знак принадлежности к банде.

Когда уголок его рта дергается, мне хочется вскинуть кулаки вверх и исполнить победный танец. Вместо этого я снова