Шрифт:
Закладка:
Сердце громко билось в ушах, которые, кажется, покраснели, как и все лицо Юри. Признание Соно стало лечебной настойкой, придающей силы. Освежающим ветром, новым дыханием и упавшим грузом с плеч. Сказав это, Соно исцелил ее душу и раненое, почти рассыпавшееся на куски сердце. Юри и забыла, что значит смущение. Внутренности сжались от волнения, во рту пересохло, а кровь, устремившись к голове, обжигала щеки. Юри онемевшими пальцами сжала юбку на коленях и посмотрела на Соно, но он так и не поднял на нее глаз.
– И в Рокрэйне я испугался, что потеряю тебя. Наше путешествие становилось все опаснее, а ты, не думая о последствиях, всегда шла за мной. Я боялся, что не смогу защитить тебя. И, поговорив с Эвоном, я понял, что думал лишь о себе. О своих чувствах и страхе вновь испытать боль потери дорогого мне человека. Но я не знаю, что с нами будет дальше и что…
– Стой, – перехватила его руку Юри. – Ничего не говори.
Соно сплел их пальцы – и по спине Юри побежали мурашки. Он крепко сжимал ее руку, глядя теперь не на огонь, а на ленту, повязанную на запястье Юри.
– Ты сказал уже достаточно, – улыбнулась она.
Ей и правда хватило этого раскаяния. Сейчас им двоим нужно было помолчать. И Соно наконец посмотрел на ее растянувшиеся в улыбке губы. Он не спускал с них глаз. Черных, как смоль, глубоких, как океан, сверкающих, как звезды в ночном небе, глаз.
– Спасибо, Соно. За твою откровенность.
– Ты достойна знать все мои секреты, Юри. Пока не поздно, я должен тебе все рассказать.
Они пропустили ужин. Променяли его на молчаливый вечер в беседке посреди пруда. И мысли друг о друге, которые так и остались невысказанными вечернему ветру, гуляющему в саду арасийского дворца.
Соно с Юри шли к своим комнатам в сопровождении съёни. В коридорах никого не было. Даже тэнто, охраняющие спальни императора и его сыновей, куда-то ушли. В углах горели благовония, а на дверях висели таблички с молитвами, отгоняющими злых духов. Видимо, дворец уже начали готовить к обряду.
– Что-то не нравится мне это, – прошептал Соно. – Будь начеку.
И слуги открыли перед ними двери в комнаты.
– Доброй ночи, – сказали они и, закрыв спальни на замок, убежали прятаться сами.
Сокол сидел на подоконнике и приветствовал Юри своим щебетом, но та, вспомнив вчерашнее, испугалась его и закрыла ставни. Сев на кровать, она развязала узлы на накидке и, скинув ее с себя, замерла. За рисовой, разделяющей комнаты, стеной Юри увидела силуэт Соно. Он стянул с себя рубашку и схватился за живот. Кажется, рана все еще сильно болела. Юри, так и не раздевшись до конца, легла на подушку. И, продолжая наблюдать за мельтешащим по комнате Соно, не заметила, как уснула.
Скрип полов. Шаги. Распахнувшиеся створки окна. Видимо, Соно проснулся, чтобы проветрить комнату. Что-то упало на пол. Затем еще. И еще. Юри нахмурилась, но глаз так и не открыла. Шагов стало больше. Звуки хлопков и ударов. Юри начала злиться оттого, что ее разбудили. Уже думая встать и накричать на Соно, она открыла глаза. Один из них защипало, но, быстро отмахнувшись от боли, она уставилась на стену. Свет в комнате Соно не горел. Но странное мычание и необъяснимый шум не давали Юри покоя.
– Соно? – позвала она и села.
Из открытого окна подул ветер.
«Я же закрывала его…»
В ту же секунду за спиной раздался шорох, но Юри не успела повернуться. Ее тело обхватили, рот заткнули тряпкой, а на голову натянули мешок.
Юри так и не успела позвать Соно на помощь.
Глава 28. Соно
Они несколько часов ехали в повозке. Их трясло на неровной дороге и подбрасывало на кочках. От этого рана болела все сильнее, но Соно думал лишь о Юри и о том, что вскроет горло каждому, кто посмеет хоть пальцем ее тронуть. Они лежали на пропахшем свиньями сене и, подскакивая на выбоинах, подкатывались друг к другу, но кто-то быстро растаскивал их по углам. Соно пытался развязать веревку на руках и скинуть с головы мешок, но каждый раз его больно били по запястьям и, хватая за плечи, прижимали ко дну повозки.
Голосов людей слышно не было. До слуха доносилось лишь пение сверчков вдоль дороги и ржание лошадей, которых частенько подгоняли, щелкая кнутом.
Спустя еще несколько часов повозка наконец остановилась. Соно готовился дать бой. Высчитывал время, прислушивался к шагам и звукам. Пытался понять, куда их привезли, но мужчина, выталкивавший его из повозки, прошептал:
– Иди вперед, ниджай. И не сопротивляйся.
Голос звучал знакомо, и лишь это спасло похитителя от удара затылком в нос. Соно решил подчиниться. Что-то подсказывало ему, что сейчас лучше побыть жертвой и отложить битву до момента, когда с его головы снимут мешок. Да и боль от незаживающей раны отнимала все силы. Юри сопротивлялась. Соно слышал, как один из мужчин закинул ее себе на плечо и она закряхтела от неудобства. Она продолжала брыкаться и мычать, но никто не тронул ее и не заставил замолчать. Соно понял, что они в бамбуковом лесу. Он пару раз ударился плечом о твердые стебли. Пробравшись через густо растущие растения, они вышли туда, где трава путалась под ногами, а заросли бамбука больше не мешали идти. Соно услышал треск дров в костре и уловил запах приготовленной на нем еды. Это сбивало с толку.
Мужчина отпустил Соно. Судя по звуку, Юри поставили на землю. С головы наконец стянули мешок. Соно готовился напасть, оглушить противника ударом в нос, но человек, стоявший перед ним, улыбнулся и поклонился.
– Ну здравствуй, Соно, – сказал Ин-Лик и вытащил кляп из его рта.
– Ичиро? – раздался сбоку голос Юри. – Ин-Лик?! – Тон ее говорил о том, что советнику Ренриса она была рада больше, чем сыну императора.
– Развяжите руки, – приказал Соно, до сих пор не понимая, что происходит.
– Конечно-конечно! – Ин-Лик подбежал к нему. – Ты только не нападай на нас. Мы на вашей стороне. Лучше садись и поешь курятины. Я сам приготовил.
Они сидели на бревнах у костра и ели куриные крылышки. Рядом стоял полуразрушенный домик. Как сказал Ин-Лик, раньше тут жил хранитель леса, но он уже умер от старости. Сын же его не стал продолжать дело отца, и бамбук остался без присмотра.
– Перед тем как вы зададите нам кучу вопросов, хочу сказать, – начал Ичиро, – точнее, извиниться за свое поведение. Я был груб только потому, что пытался понять, вы ли те странники, о которых говорил Хикаро. Мне нужно было написать письмо Ин-Лику. Предупредить о вас.
– Ты знал Хикаро? – Соно все еще слабо верил в то, что их с Юри похитили из добрых побуждений.
– Мне было пятнадцать, когда он покинул дворец.
Юри, будто ничего и не произошло, обгладывала третье подряд куриное крылышко. Ин-Лик, любующийся ею, подкладывал добавки и забирал кости. Удивительно, что он до сих пор не спросил ее о раненом глазе. Это было не похоже на вездесущего сплетника Ин-Лика.
– Я ничего не понимаю, – сказал Соно. – Объяснитесь.
– Эта история тебе не понравится, ниджай, – отозвался Ин-Лик. – Ты не готов ее услышать, но времени мало.
– Однажды я был на встрече Хикаро с отцом. Сиаф принес ему новости о ребенке, потомке святых, которого он увидел во сне. Он сказал, что ребенок или спасет наш мир, или погубит. Ему суждено воскресить святых. И суждено прогнать тьму.
– Пророчество? – жуя, спросила Юри.
– Хикаро записал его в летопись, верно. И сказал, что будет ждать других видений. И если Хикаро был рад этому, то отец – нет. Сначала он не верил и думал, что сиаф ему лжет, но в следующий раз Такеро привел тебя, Соно, во дворец.
– Это был мой девятый день рождения, – подтвердил он.
– В ту ночь Хикаро приснился ты. Потомок Ара, рожденный от союза святых, – продолжал Ичиро. – Сиаф сообщил все отцу, но тот, давно решивший убить тебя, сказал, что не позволит тебе забрать власть. Отец боялся за нас. Из-за войны, о которой все время говорил Хикаро, и из-за тьмы, которая могла всех погубить.
– Тогда-то Хикаро и сбежал к нам в «Или», – сказал Ин-Лик.
Все замолчали и уставились на Соно.
