– она защищала мою грудь и плечи, но по лицу терновник стегал плетями. Боль была страшная; вторя "турку", я зарычал, поднял руки, готовясь прыгнуть на него и свалить на землю. Я уже вытянул вперед руку; мои пальцы, как тиски, готовились скомкать ворот безрукавного камзола "турка", пауком заползти на его шею и, как змею, сдавить с такой силой, чтобы не чувствовать, как пульсирует артерия.

Я сжался пружиной, готовясь к последнему прыжку, как вдруг раздался треск, грохот падающих камней и короткий крик "турка". Плотные заросли неожиданно расступились, и мне в глаза брызнул тусклый свет серебристой дорожки, поделившей море пополам.

Схватившись за покрытый шипам ствол, я остановился на краю обрыва. Вниз еще сползала "сыпучка", катились булыжники, гулко ударяясь о землю, методично накатывали волны, разбиваясь о прибрежные камни и с шипением уходя в песок.

Я свесился вниз, но луна, изредка появляющаяся из-за туч, была слабым фонарем, и я ничего не разглядел, кроме отблеска воды.

– Эй! – позвал я, прислушался и осторожно надавил ногой на камень, ступенью выступающий над обрывом. Камень с легкостью выскочил из своего гнезда, как косточка из абрикоса и, увлекая за собой гравий и песок, покатился вниз.

Вряд ли "турок" перехитрил меня и спрятался где-то под козырьком обрыва. Зацепиться на этом "живом" склоне, где камни держались в шлаковой крошке на честном слове, да еще в темноте, было невозможно. Вероятно, убийца, не заметив обрыва, спикировал вниз, на прибрежные камни.

Только сейчас я почувствовал, что мое лицо, исцарапанное терновником, было мокрым от крови. В одежде Странствующего Рыцаря присутствовал один большой недостаток: не было рукавов, которыми так удобно вытирать лоб, нос, губы. Не кольчугой же это делать, в конце концов!

Щадя себя, я медленно пошел вниз вдоль обрыва, аккуратно отводя кровожадные ветки в стороны. Кто этот человек? – думал я. Тот самый, кто толкнул Лебединскую под колеса, кто писал мне письма, кто называл себя Лембитом Лехтине? Значит, он актер, участвовавший в массовке? И, не придумав ничего лучшего, в качестве своего псевдонима выбрал фамилию главной героини – Марты Лехтине?

Обходной путь вдоль обрыва был слишком долгий. Мне надоело пытать себя терновыми иглами и, увидев относительно пологий песчаный язык, похожий на аварийный трап, я встал на него и, делая огромные прыжки, вместе с тоннами песка полетел вниз.

Приземлился я благополучно. Выплевывая песок изо рта и отряхиваясь на ходу, я пошел к морю, стараясь держаться ближе к стене обрыва. Свет луны, вовремя выглянувшей из-за туч, выдергивал из темноты причудливо искривленные стволы сосен и огромные валуны. Под моими ногами пронзительно шуршала галька. По мере приближения к воде, я шел все медленнее, внимательнее всматриваясь под ноги.

Наконец, я увидел его. "Турок" лежал на склоне, головой вниз, раскинув руки и ноги в стороны. Тело его было наполовину присыпано шлаковым песком и мелкими камнями. Длинный подол камзола, изорванный колючими кустами, напоминал тростниковую набедренную повязку.

"Турок" был мертв. Я стащил его вниз и положил на большой плоский камень у самой воды. Похоже, что при падении он поломал себе все, что было можно поломать, в том числе и основание черепа. Шея его оказалась вывернутой так, что бородатое лицо было повернуто к небу, в то время как тело лежало животом вниз.

Преодолевая отвращение, я склонился над трупом и посветил огнем зажигалки. Полуприкрытые, присыпанные песком глаза смотрели на меня. Правый край длинных усов свесился к подбородку. У вас ус отклеился, мысленно сказал я покойнику и двумя пальцами потянул за жесткую щетинку, похожую на кисточку. Верхняя губа мертвеца издала чавкающий звук, легко расставаясь с усами. Я кинул их в воду и смелее схватился за бороду. Борода отрывалась хуже, медицинский клей БФ сопротивлялся. Если бы он был жив, подумал я, ему было бы больно.

Несколько секунд – и борода осталась в моих пальцах. Он нее исходил тяжелый запах табака. Я брезгливо швырнул ее под камень. Лицо "турка" медленно превращалось в лицо…

Я схватил покойника за волосы, сжал в кулаке жесткую синтетику парика и сорвал "скальп" с головы мертвеца. Окунул парик в воду, провел им, как мочалкой, по безжизненному лицу и, не веря своим глазам, увидел, как легко сошли и темный загар, и глубокие морщины, и тяжелые надбровные дуги.

"Турок" превратился в Виктора.

26

Я вскочил на ноги, отошел на шаг от трупа инструктора, испытывая непреодолимое желание отмыться. Мысли в голове путались, я никак не мог увязать все последние события, после которых я забыл о спокойном сне, с гибелью своего соседа. Завершение логической цепочки выглядело настолько нелепо, словно я встретил диковинное животное с хвостом и телом змеи, но с головой коровы.

История с Лембитом закончена, думал я, все еще пятясь спиной назад. Надо сообщить милиции об этом несчастном случае. У меня голова не соображает, как все расставить по своим местам. Я умываю руки. Все надоело! Пусть разбирается милиция…

Меня кто-то окликнул, и я едва не получил разрыв сердца. Стремительно повернувшись, я посмотрел влево, вправо, и не сразу заметил белое пятно на темном фоне стены обрыва.

– Кирилл, это я, – раздался жалобный голос Инги.

Белое пятно приближалось ко мне. Я слышал, как шуршит галька под ногами.

– Ты откуда здесь?! – зло выкрикнул я, хотя не было никаких причин грубо разговаривать с девушкой.

– Я видела, как ты побежал… Я искала тебя…

Инга приблизилась ко мне. Она взяла меня за руку. Ее лицо в свете луны казалось мертвенно-бледным.

– Что тебе надо? – недовольным голосом спросил я, все еще не в силах совладать с учащенным дыханием и бешеным ритмом сердца.

– Я испугалась за тебя, – произнесла она, пытливо заглядывая мне в глаза. – Посмотри, что с моим платьем!

– Ничего особенного. Рваное и мокрое платье. Так и должно быть, тебя же изнасиловали.

В темноте ей было проще разговаривать со мной. Я чувствовал ее дыхание на своем лице. Значит, она смотрела мне в глаза.

– Он… сам? – нерешительно произнесла Инга.

– Да!

– Приехала милиция.

– Я знаю. Что еще?