влажный рот Крейна проникает туда, где я уже промокла насквозь, нос трется о мой клитор, его сильный язык проникает в мое влагалище. Мои бедра непроизвольно дергаются, сжимая его голову. Его зубы нежно покусывают меня, посылая по телу еще больше удовольствия и боли, у меня подгибаются пальцы на ногах.

Я стону, затаив дыхание, и поднимаю взгляд на Брома. Он наблюдает, его челюсть плотно сжата, между темными низкими бровями залегла морщинка.

— Ты ревнуешь? — шепчу я Брому, запуская руку в его волосы и сжимая кулак, когда Крейн заставляет мое тело гореть в аду.

Бром быстро бросает на меня взгляд.

— Да.

— Ты хочешь, чтобы он делал это и с тобой? — спрашиваю я, замирая, моя спина приподнимается над влажной травой, а Крейн, трепеща, посасывает мой клитор. — Или ты хочешь быть там, внизу, с ним? — я прерываюсь, еще раз стону.

— И то, и другое, — говорит он с оттенком стыда на лице. Затем стыд исчезает, превращается в неприкрытое вожделение. — Я хочу полизать тебя сзади. Можно?

Крейн издает звук согласия, услышав Брома, и вибрации проникают глубоко в мое сердце. Я сглатываю, мое сердце подпрыгивает при этой мысли, а напряжение в животе достигает тех высот, что были раньше.

— Да.

Затем Бром опускается к Крейну, который, не отрывая своего лица от влагалища, поворачивает мои бедра в сторону, я прогибаюсь в талии. Бром опускается напротив Крейна, и я вздрагиваю всем телом, когда его лицо оказывается у меня за спиной. Понятно, почему Крейн был так непреклонен, настаивая на том, чтобы я хорошенько помылась.

А потом оба мужчины лижут, сосут и опустошают меня с обеих сторон. Меня тут же захлестывает ураган дикого желания, их рты одновременно поедают меня самым грязным и развратным образом, а мои руки хватают их за волосы, хватаются за траву, делают все, чтобы не уплыть прочь.

Но я буквально зажата между ними. Не только их рты воздействуют на меня — они оба обхватывают меня своими сильными руками за талию, за бедра. Даже если бы я захотела сбежать от них, я бы не смогла, а они не дадут пощады.

Я опускаю взгляд, и схожу с ума при виде их темноволосых голов, мускулистых плеч, их сильных языков и нежных ртов на моих самых интимных местах. Я чувствую себя так, словно меня съедают заживо, когда они сжимают мои бедра, наполняя ночной воздух влажными причмокиваниями.

Когда я испытываю оргазм, мне кажется, что он приходит извне. От Брома, от Крейна, из глубин земли, из другого мира. Проносится сквозь меня, как комета, мое тело охвачено пламенем, я горю под ночным небом, паря высоко над деревьями. Я взрываюсь, сдерживая крики, мое тело бьется в конвульсиях и трясется, мысли путаются, я ощущаю постоянное твердое давление их рук и ртов.

Внутри меня что-то ломается, и я чувствую, как слезы наворачиваются на глаза, потому что это слишком хорошо, все это, они, мы. Я люблю их. Я люблю Крейна. Я люблю Брома. Я не хочу расставаться ни с одним из них. Хочу, чтобы ритуал сработал, чтобы Бром смог полностью вернуться к нам, и мы покинули это место, не оглядываясь назад.

— О боже, — шепчу я, мои слова обрываются, а сердце переполняется.

Я чувствую, как они отдаляются от меня, и мне становится так холодно, пусто и страшно, но их руки остаются на моем теле, поддерживая связь, и они встают по обе стороны от меня, прикасаясь. Обнимая, давая понять, что рядом.

Крейн наклоняет мой подбородок к себе, у меня все еще кружится голова от оргазма и нахлынувших эмоций, так что мне трудно даже сосредоточиться на его красивом, суровом лице. Затем он поцелуями смахивает слезы с моих глаз, смакуя их.

— Слезы удовольствия на вкус такие же, как и слезы боли, — бормочет он, почти про себя, как будто это еще один факт, который нужно запомнить, и я не могу удержаться от улыбки, потому что даже сейчас ему все еще любопытно. Он по-прежнему профессор Крейн.

Он встречается со мной взглядом.

— Думаю, мы хорошо тебя подготовили.

Я прочищаю горло.

— Еще бы, — хотя я начинаю нервничать из-за того, что будет дальше.

Бром нежно проводит пальцами по моему животу, кладя голову мне на плечо.

— С тобой все в порядке? — спрашивает он, и у меня по коже пробегают мурашки от того, насколько он внимателен и нежен.

Я киваю.

— Да. Ты все еще хочешь кончить?

— А ты как думаешь? — спрашивает Бром, двигая бедрами так, что его твердая плоть прижимается к моему боку. Он такой горячий, что кажется, будто он клеймит меня.

Я протягиваю руку и обхватываю его толстую головку, скользя большим пальцем по жемчужным бусинкам возбуждения, и он зажмуривает глаза, издавая шипение.

Хочу сделать то же самое с Крейном, который сидит с другой стороны от меня, но, как и раньше, он отодвигает бедра в сторону.

— Мне не нужно поощрение. И тебе лучше отпустить его член, потому что, кажется, он вот-вот кончит тебе прямо на лицо. У нас будет много времени для этого, — он наклоняется и целует меня в плечо. — Самое главное, что мы заставили тебя чувствовать себя любимой.

— У вас получилось.

— Славно, — говорит он, нежно целуя меня в губы. — Потому что теперь нам нужно перейти к ритуалу, пока не стало слишком поздно.

И тут он встает.

Энергия в долине меняется.

Ко мне приходит трезвость, в голове проясняется.

Бром встает следующим, и они оба наклоняются и поднимают меня на ноги. Действительно, трудно не заметить их члены, такие твердые, толстые и набухшие, они явно жаждут, чтобы к ним прикоснулись.

— Вы уверены? — шепчу я, желая прикоснуться к ним, желая увидеть, как они закатывают глаза.

— Поверь мне, дорогая, потом отработаешь, — говорит Крейн.

Они подводят меня ближе к сумке на краю круга, откуда Крейн достает несколько флаконов.

— Вот, — говорит мне Крейн, протягивая один из них с желтым оттенком, — подсолнечное масло. Скоро ты поймешь, для чего оно. Затем