— Ну чего ты? Я же обещал, что тебя догоню — я прижал здоровой рукой девушку к себе и поймал взгляд деда Фёдора. Старик улыбался своей искусственной челюстью и украдкой показал мне большой палец.

Хрясь! Звонкая пощёчина прилетела мне неожиданно. Янка оторвала своё заплаканное лицо от моей груди, сделала шаг назад и со всей дури мне вмазала! Сейчас на меня смотрела злобная ведьма.

— У меня после тебя до сих пор задница болит! — выдала она мне свою претензию, даже не подумав, как это выглядит со стороны. Вояки не выдержали и прыснули смехом.

— Подлечим! — буркнул я, потирая ушибленную щёку, которая горела огнём. Тяжёлая у неё рука! — Иди я вавку поцелую и всё сразу пройдёт.

Смех военных перешёл в дикое ржание и от второй пощёчины я благоразумно успел уклонится. «Хамелеон» меня не добил, так эта дурочка решила своими руками за него дело доделать!

— Дурак! — Янка покраснела как рак и отвернулась. Стеснительная прям при посторонних стала, до этого я такого за ней не замечал…

— Это ты верно заметила дочка — дед Фёдор, утирая слёзы от смеха подошёл к девушке — Игорь тот ещё дурен. Но заметь, со сломанной рукой и рёбрами, тебя в первую очередь пошёл искать, отказался к врачу обращаться! А это я тебе скажу показатель! Переживает за тебя!

— Ты ранен⁈ — Янка тут же забыла все свои обиды и бросилась ко мне, после чего принялась ощупывать моё тело.

— Да ерунда, задело немного — я укоризненно посмотрел на старика — со мной всё в порядке, просто ушибы.

— Ну ладно, посмеялись и хватит! — в разговор вмешался капитан — пора на базу двигать, пока не нарвались. Выдвигаемся.

Когда-то давно этот полигон был только артиллерийским. Тут проводили учения, расквартированные в окрестностях войска. Тут учили стрелять расчёты ствольной артиллерии. Потом, во время вывода войск из Германии, на полигон перевели целую дивизию и кинули в чистом поле. Военные выживали тут как могли. Палаточные городки стояли в глухом лесу несколько лет, в палатках жили даже семьи офицеров. Из подручных средств, силами солдат полигон потихоньку обрастал строениями. Построили здание штаба, несколько щитовых домов для офицеров, столовую, баню и начали строить казармы. Несколько лет эти мучения длились, прежде чем дивизию не расформировали. Теперь это был кадрированый полк, а так же место хранение военной техники, и численный состав военных сократился до размеров трёх рот солдат срочной службы и штаба полка. На полигоне же стали тренироваться расчёты противоракетчиков, тестируя систем противовоздушной обороны, а попросту зенитчиков. Учебные ракеты, которые ПВОшники должны были сбивать, летели сюда со всей страны и во избежание эксцессов, полк не стали держать на полигоне, всех военных перевели в близь лежащий посёлок Родина. На самом же полигоне остались только площадки для хранения старой техники, а также склады с боеприпасами к ней, старым и подлежащим списанию продовольствием и амуницией, которые посменно охраняли наряды караульных из полка. Три роты, каждая по десять дней, заступали на дежурство. Этот период в жизни полигона и позволил выжить находившимся на нем на момент вторжения военным. Метеориты прилетели в посёлок и в заброшенный военный городок, где не было людей. На тот момент дежурным по полку как раз и был полковник Козырев. Имея в руках боевое оружие, боеприпасы, продовольствие и крепкий бункер, способный выдержать попадание ракет, полковнику удалось отстоять свой полигон. Отсутствие в этой глухой местности большого скопления людей, способных стать «инкубаторами», малые размеры кораблей вторжения и решительный характер полковника, помогли бойцам выстоять в первые и самые трудные дни катастрофы. Рота понесла потери, но при этом смогла уничтожить один из кораблей, а точнее всех его обитателей! Небольшой метеорит, на подобии того, в который спускался я, теперь лежал мертвым камнем посреди развалин заброшенного военного городка, совсем не далеко от бункера! Потом к полигону потянулись выжившие. Сейчас единственный известный мне анклав людей насчитывал аж восемьдесят семь человек бойцов и сорок девять гражданских!

Козырев совсем на героя не походил. Полковник имел лишний вес и выглядел как плющевый мишка. Его лицо, опухшее от недосыпа и постоянной тревоги, было мрачным. Меня и Яну он встретил в бункере, а точнее в командном пункте управления стрельбой и наблюдения. Этот бункер в корне отличался от того узла связи в котором мы с дедом Фёдором провели несколько дней. Сразу было видно, что за сооружением ухаживали. Гудели генераторы и приточная вентиляция, стены были свежеокрашены, а сам командный пункт возвышался над землёй на несколько метров и имел смотровые щели, закрытые бронестворками. Его специально таким сделали, чтобы следить за проведением учений и стрельб. Все выжившие, находящиеся под командой и на попечении полковника, в этом бункере сейчас и проживали.

— Здравия желаю, товарищ полковник! — поздоровался я и козырнул начальнику полигона. Так-то я конечно по другому ведомству прохожу, и тянутся перед военным полканом не обязан, но уважение к этому человеку, который смог организовать отпор силам вторжения, требовали от меня наплевать на различия и проявить элементарную вежливость.

— Игорь Таран? Старший лейтенант милиции? — полковник протянул мне руку — наслышан о тебе от Фёдора Никитича, добро пожаловать на полигон!

— Старший лейтенант внутренней службы — поправил я полковника — а в прочем это сейчас не имеет особого значения, тем более, что мы и так к МВД относились.

— А и правда, какое это сейчас имеет значение… — кивнул полковник — ты кто по должности? С оружием обращаться умеешь? Хотя кого я спрашиваю, ты же только что «прозрачного» завалил в одиночку, да и до этого отличился. Фёдор Никитич про тебя вообще небылицы рассказывает, что ты якобы голыми руками, с одним ножом на жуков выходил! Правда?

— Было дело, но это больше от безысходности — кивнул я. Ну было же? Чего скромничать? — хотя я бы предпочёл в тот момент иметь в руках РПГ! А по должности я начальник оперативного отдела, могу следователем или криминалистом работать. С оружием дружу, как никак школу милиции закончил.

— Криминалист? Это хорошо, это даже отлично! — полковник кивнул и улыбнулся каким-то своим мыслям — готов послужить родине