Шрифт:
Закладка:
Ной Аркрайт.
«Введение в софонтологию»
1
Захватчики расположили свои корабли на стандартных патрульных орбитах. И не предприняли ничего для маскировки. Такая самоуверенность заставила Дэвида Фолкейна поежиться.
По мере того как космолет приближался к Ванессе, его приборы стали регистрировать корабль за кораблем. Один прошел так близко, что не требовалось особого увеличения, чтобы увидеть детали. Едва уловимые особенности контура огромного, класса «Нова», корабля свидетельствовали, что он построен нечеловеческими руками. Его пушки пронзали черноту космоса, уставясь на россыпи созвездий; солнечный свет играл на его боках; он был прекрасен, надменен и устрашающ.
Совсем не страшно, сказал себе Фолкейн, и тут же усомнился, искренен ли он сам с собой.
Раздался сигнал вызова на общегалактической частоте. Дэвид нажал на кнопку приема. Судя по показаниям компенсатора Доплера, они с военным кораблем стремительно сближались. На экране появилось изображение: вряд ли это был ванессианин, но существо, судя по всему, принадлежало к тому же виду. Из приемника донеслось неясное бормотание.
— Извинить, не понимай, — промямлил Фолкейн, но на всякий случай затормозил. Агрессоры были обидчивы, а тот па-рень^сидел за штурвалом такого монстра, которому по зубам целый континент, а кораблик Фолкейна сойдет за зубочистку. — Прошу прощения, я не владею вашими многочисленными языками.
Краок издал звук, напоминающий гудок. Похоже, он, она или икс не знал англика. Что ж, попробуем язык Торгово-технической Лиги…
— Вы говорите на латыни?
Существо потянулось за транслятором. Без него люди и краоки с трудом воспринимали звуки речи друг друга.
— Sprechen Sie Deutsch?[20] — спросил офицер, настраивая прибор.
— Э-э? — у Фолкейна отвисла челюсть.
— Ichhaben die deutscheSprache ein weniggelehrt, — гордость за свои лингвистические достижения преобладала у краока над грамматикой. — Bei der grosse Kapitan[21].
Фолкейн сжал ручки пилотского кресла, пытаясь собраться с мыслями, и изумленно уставился на экран.
Несмотря на враждебность, существо выглядело не так уж неприятно. Около двух метров в высоту, оно напоминало стройного тираннозавра, если, конечно, возможно представить себе тираннозавра, покрытого коричневым мехом, с огромным ребристым, наполовину сложенным, но тем не менее мерцающим и переливающимся гребнем на спине. Его руки были весьма сходны с человеческими, за исключением того, что каждый из четырех пальцев имел по дополнительному суставу. Круглая голова, уши с кисточками, квадратная морда, глаза меньше человеческих.
Вся его одежда состояла из повязки на руке, символизирующей высокое положение, кошеля на поясе и портупеи. Фолкейн порылся в памяти и определил принадлежность офицера к одному из трех краоканских полов: так называемый трансмиттер; оплодотворяется самцом и, в свою очередь, оплодотворяет самку. «Я должен был догадаться, — подумал Дэвид, — хотя в библиотеке Гарстанга данные о них и представлены весьма скупо. Самцы, миниатюрные и кроткие, занимаются выращиванием потомства. Самки — наиболее творческие натуры, они принимают большинство решений. А трансмиттеры отличаются воинственностью.
И в данный момент один из них взял меня на прицел».
Фолкейн почувствовал себя очень одиноким. Пульсация двигателя, бормотание приборов корабля, чуть уловимый запах кондиционированного воздуха и запах его собственного пота, вес, создаваемый внутренним полем тяготения, — единственные ощущения жизни, которые окружали его, словно яичная скорлупа. А за ее пределами лежала пустота. Многие парсеки разделяли его и могучую Лигу, и сейчас перед ним был корабль пришельцев, объявивших себя ее врагами.
— Antworten Sie![22] [23] — потребовал краок.
Почти наугад выбрав казавшиеся подходящими слова из тех полузабытых крох идиша, который он время от времени слышал от Мартина Шустера в период своего ученичества, Фолкейн произнес как можно медленнее и отчетливее:
— Ikh… veyss… nit keyn… Deitch. Get me… ah mentsch… zeit azay gif'[22]. — Собеседник не двигался. — Черт возьми, с вами же есть люди, — не выдержал Фолкейн. — Я даже знаю, как одного из них зовут. Ута Хорн. Понятно? Ута Хорн.
Краок переключил Дэвида на своего собрата, сидящего на корточках у основания электронного аппарата. Из интеркома послышался нечеловеческий пересвист. Новый собеседник повернулся к Фолкейну.
— Я немного знаю латынь, — заявил он. Несмотря на вокалайзер, его акцент был настолько густым, что, будь он вареньем, его можно было бы намазывать на коржик. — Определите себя.
Фолкейн вытер губы.
— Я — представитель Торгово-технической Лиги на Гарстанге. С почтовой капсулой я получил известие о вашем… э-э… появлении. Там было сказано, что мне разрешено прибыть сюда.
— Так. — Снова свист. — Действительно, одному кораблю, невооруженному, мы позволили совершить посадку на Элан-Тррл. Вы создаете неприятности, мы убиваем.
— О, конечно, я не буду, — пообещал Фолкейн. «Пока мне не представится подходящая возможность». — Иду на посадку. Вас интересует мой маршрут?
Краока он интересовал. Бортовой компьютер послал необходимые данные на военный корабль. Намеченный путь был одобрен. Сверкнули, рассекая космос, лучи мазеров; они оповещали другие корабли о необходимости следить за космолетом Фол-кейна.
— Вы идти, — разрешил офицер.
— Но этот Ута Хорн…
— Командор Хорн встретиться с вами, когда счесть нужным. Вперед.
Экран погас, и Фолкейн начал спуск. Внутренние компенсаторы поля вступили в борьбу с притяжением планеты.
Дэвид обнаружил, что невольно затаил дыхание, сделал глубокий вдох и вгляделся в открывшуюся перед ним картину. До сих пор, пока он спешил к звезде Фурмана, над окружающим пространством господствовала бета Центавра, немигающая, ослепительно яркая на расстоянии двух световых лет. Теперь заметным стал диск солнца Ванессы. Это был, конечно, не супергигант типа В, но все же достаточно впечатляющая белая звезда класса F7 с мерцающей короной, вскипающей протуберанцами. Если вдруг откажут защитные экраны, ее излучение легко пройдет через корпус корабля и уничтожит человека.
Он сглотнул. «Итак, мне предложена проба на роль пронырливого авантюриста. Что ж, вот я на месте и полон энергии».
Фолкейн потянулся; мышечное усилие сняло часть его внутреннего напряжения. Тут он понял, что голоден, и
