– Да ты не боись, суповой набор, всего не обреет!

Подбодрил, называется, сама душевность. Я аккуратно отрезала волосинки, поблагодарила и почесала мышу шею. Супчик молча упорхнул на любимую балку.

Тоха вернулся с охапкой поленьев, когда котелок уже весело побулькивал, а коты в два голоса учили, сколько раз куда мешать.

– че за кипиш? – спросил он, скидывая ношу в угол.

– Правильнее спросить «что происходит», Антон, – автоматически поправила кошка, не отрывая взгляд от варева.

Ну и семейка. Хотя мы с Бальтазаром со стороны, может, еще хлеще выглядим.

– Тоха, а куда Каз провалился? Вырубил меня снотворным – и след простыл, – спросила я.

– Не знаю, сказал, его не будет пару дней, какие-то дела. Он ваще мрачный стал с того разговора у нас на кухне. че значит – вырубил?

Пришлось рассказать о своем внезапном отдыхе. Друзья переглянулись.

– Теряет свою знаменитую сноровку Казановы, – резюмировала Баст. – Ты не первая.

– А первая – кто и за что? Упала лицом в салат, неожиданно заснув? – съязвил кот.

– Был не в настроении и ругался с Алисой, она больше с ним не разговаривает. Бес говорит, теперь телефон скучный.

Кот секунд тридцать соображал, впрочем, как и я. Только я так и не смогла, а он понял:

– На Казимира обиделась искусственная женщина? Система?

Тоха сделал лицо «ну ты прикинь».

Смеялась я долго, даже пропало всякое желание надавать ему по рогам. Подумать только, с ним телефон не разговаривает!

* * *

Лешие появились к закату. Четверо маленьких мужичков выскочили из леса по разные стороны от Изольды, когда мы лениво наблюдали за Тохой и пополнением в рядах его голубиного разведотряда. Птицы всполошились и улетели.

– Эт кто? – театральным шепотом спросил Глюк.

– Лешие, – ответила я, как можно строже глядя на прибывших. Окружили меня полукругом, один мне уже знаком, другие нет. Выглядят примерно одинаково, с разницей в цвете одежды и длине волос да растительности на лице.

– Звала, хозяйка? – спросил тот, с кем я случайно повздорила в прошлый раз.

– Да. Давайте познакомимся, как принято, и обратимся к делу. Я – Баба Яга. А ты?

– Бююрчи, – уже знакомый леший с вызовом смотрел прямо в глаза.

Хорошо, поиграем в авторитет. Кто кого переавторитетит сегодня.

– Джурык.

– Нимгир.

– Федор.

Бальтазар и Баст дружно морщили носы, сочувствую удару по их обонянию, мне приходилось терпеть и делать вид, что все в порядке. Тоха с азартом лузгал семечки, осматривая гостей.

– Итак, дорогие мои егеря, а что происходит в лесах? Почему чужаки заполонили чащу и сидят как партизаны, а я ни сном ни духом, и вы ничего не делаете? – я сложила руки на груди, сверля взглядом собравшихся.

Со всех сторон посыпались оправдания: они не вредят, деревья не валят, лес не жгут, сидят себе и сидят, тише воды и ниже травы. Ну и ладно, что иномирцы, не гнать же их за это.

Полюбуйтесь, какие толерантные лешие в Лукоморье.

– Да и тебя, новая Яга, мы еще не знаем, чтобы на поклон идти с доносом, – добавил в конце Федор.

– А давайте я расскажу вам сказочку о том, как бесы полезли в Лукоморье, убили защитников и захватили сказочный мир? – разозлилась я. – Может, мы и не знакомы, ваше бездействие равно помощи захватчикам.

В ответ на мои эмоции Изольда несколько раз хлопнула входной дверью, так что стекла задребезжали. Резко поднялась и как топнет ногой – вмятина в земле осталась, прямо след динозавра. Лешие понуро мяли в руках шерстяные шапки и неловко переминались, осторожно глядя то на избу, то на меня. Супчик выпорхнул из дома и спрятался у меня под волосами:

– Лучше здесь, – пищит.

– Тише, БТР, – улыбнулась я избушке. – Нам нужен диалог для сотрудничества.

Изба улеглась обратно. Мне показалось, что она надменно фыркнула, но ведь дом не говорит. Ведь правда же? Мне еще болтливого дома не хватало.

– Так то правду про богатырей молвят? – хмуро спросил Бююрчи.

– Да. И мне удалось убедиться в недобрых намерениях лично, поговорив с одним из лазутчиков. Сейчас я пытаюсь найти помощь, иначе нам всем несладко придется. Как мы уже убедились, бесов на территории много, Черномор один не справится.

– Выгнать их прикажешь? – сверкнул глазами Нимгир.

– Нет, наверное, нет. Пока я собираю подмогу, наблюдайте, посчитайте. Пусть пребывают в неведении, что их раскрыли. Стоит знать, к чему готовиться, – я обвела всех взглядом. – И давайте дружить, ссориться нам ни к чему – мы на одной стороне.

– Это мы поглядим ишо, – буркнул вредный леший.

– Бююрчи, если ты обиделся на мои действия в прошлый раз, так я извиняться не буду: ты пришел, нагрубил с ходу, ни тебе «добрый вечер», ни познакомиться. Сам виноват, – твердо сказала я.

Смотри какой дерзкий, чувствую, пободаемся еще не раз.

Лешие переглянулись и приняли свою лесную форму. Стало тесно и неуютно: ходячие деревья с рогами-сучьями обступили нас и нависли, поскрипывая ветвями. Большие, яркие зеленые, голубые, лиловые и красные глаза смотрят с высоты. Впечатляет, если честно.

– Хорошо, Яга, будь по-твоему, – прошелестел кто-то из них. Может, они говорили все вместе, я не очень поняла.

Егеря ушли в лес в разных направлениях. Вековые деревья смыкались за ними, скрывая в дебрях их фигуры. Вскоре стих и шум, шевелились одни только подсвеченные закатными лучами верхушки, указывая направление движения.

– Ну ваще… – высказался Тоха.

Согласна с ним. Кино все интереснее и интереснее.

* * *

Гости пришли к полуночи. Трое разом. Если так продолжится, у меня будет очередь на проводы.

Бастет с непривычки распушила шерсть и зашлась истошным злым мявом, Тоха вскочил, оглядываясь по сторонам, – он не видел мертвых. Души стояли у избы, как истуканы, не пытаясь зайти или позвать меня куда-то. Я подумала, что свидетели им не нужны, и попросила Тоху с Баст подождать снаружи. Друзья быстро, без возражений ретировались на улицу: видно, как им не по себе.

Я оказалась права: в избе не должно быть посторонних. Процесс сдвинулся. Я уже почти привычно доставала посуду и угощение. Зашли тихо, сели за стол. Две души какие-то блеклые, вероятно, самые первые из убитых богатырей и давно ждут. Надеюсь, очень надеюсь, что бойцов отряда Черномора больше не придется провожать.

Я чувствовала затылком, как две пары любопытных глаз подглядывают за мной в окно. Но, знаете, мне так было легче, как будто моральная поддержка, ладонь на плече. После проводов впервые не захотелось свернуться клубочком или достать бутылку красного полусладкого. Я благодарна за это.