Перевод: А. Черепанов

Апрель, 2020

Рэмси Кэмпбелл

БУКСИРОВКА

Рэмси Кэмпбелл, «The Tugging», 1974. Рассказ из цикла «Мифы Ктулху. Свободные продолжения».

I

Когда Ингельс проснулся, он сразу понял, что опять видел сон. На краю его сознания возник образ, воспоминание, слабое, но настойчивое; Ингельс пытался ухватиться за него, но оно исчезло. Он выпрыгнул из помятой постели. Хилари, должно быть, ушла в библиотеку несколько часов назад, оставив ему остывший завтрак. За окном Ингельс увидел холодное, глянцево-голубое небо, на стекле таял иней.

Сон продолжал мучить его. Он позволил образам теребить свой мозг, надеясь, что мучения сами по себе превратятся в воспоминания. Он медленно одевался и медленно ел, чтобы память наверстала упущенное. Но его настойчивость ничего не дала, с таким же успехом можно было вспоминать о выдернутом зубе. Сквозь стену он слышал голос радиодиктора в соседней квартире, его интонации резко менялись, как будто диктор преодолевал барьеры, полностью блокирующие его слова. Они неуклюже жужжали в голове Ингельса. Он быстро, раздражённо умылся и поспешил на улицу.

И обнаружил, что не может смотреть на небо. Его шею словно охватила сильная судорога, заставляя его голову опуститься. Вокруг него женщины катили коляски, в которых дети и продукты сражались за своё место; в переулках играли собаки, автобусы дрожали на остановках, испуская клубы дыма. Но Ингельса прижимало к земле прозрачным, довольно водянистым, синим пространством, на которое он даже не мог поднять глаза, ощущая невыносимое напряжение. Как будто спокойное небо растягивалось и готовилось расколоться на части, чтобы Ингельс осознал, наконец, свой страх.

Автобус затормозил, издав долгий, мучительный, скребущий визг. Когда Ингельс пришёл в себя от охватившего его ужаса, он уже не боялся. Он побежал к автобусу, когда в него забирался последний пассажир. «Действительно, я боюсь неба, — подумал Ингельс, — мне нужно ещё поспать. Если понадобится, приму снотворное». Его глаза словно плавали в негашёной извести.

Он сидел среди кашляющих людей, едущих домой с покупками. Через проход, фыркая, как лошадь, какой-то мужчина качал головой, глядя на табачный дым. Женщина с тремя сумками бросилась на сиденье, успокаивающе похлопала по ним и закрыла окно, что оставила открытым предыдущая пассажирка. Ингельс порылся в своём портфеле. Он обнаружил, что оставил дома одну из записных книжек. Он пролистал заметки для своей колонки, держа их на портфеле. «Интересно, понимает ли парень, с которым я сражаюсь, мой стиль? Чемпион мира по эгоизму» — упрекнул Ингельс сам себя, прикрывая рукой записи. «Не волнуйся, он не украдёт авторские права» — усмехнулся он, отдёргивая руку. Ингельс убрал записи обратно в портфель. Они выглядели такими же мутными, как и он сам.

Он обвёл взглядом автобус, низко стелющийся табачный дым, ряды голов, похожих на парики, и остановился на заголовке в газете, которую читал мужчина, сидящий перед ним.

СОЛНЕЧНАЯ СИСТЕМА НА БУКСИРЕ?

Шесть месяцев назад астроном-любитель написал нам предупреждение, что некая планета может опасно приблизиться к Земле.

КОММЕНТАРИЙ КОРОЛЕВСКОГО АСТРОНОМА: «ЧРЕЗВЫЧАЙНО ПУСТАЯ БОЛТОВНЯ».

Теперь ведущие астрономы мира согласились предоставить нам факты.

СЕГОДНЯ МЫ РАССКАЖЕМ ВСЁ в эксклюзивном интервью.

Пассажир перевернул страницу и перешёл к тексту, напечатанному мелким шрифтом. Ингельс снова откинулся на спинку сиденья, вспоминая, как полгода назад «Вестник» получил копию этого письма. Они не опубликовали его, и редактор, отвечающий за корреспонденцию, с сожалением посмотрел на Ингельса, когда тот предложил им, по крайней мере, следить за этой историей.

— Полагаю, вы, люди искусства, нуждаетесь в воображении, — сказал он.

Ингельс криво усмехнулся, гадая, как его начальство отнесётся к этой статье в сегодняшнем выпуске. Он наклонился вперёд, но мужчина уже добрался до комментария редакции: «Даже если его целью было предотвращение паники, разве мы платим Королевскому Астроному за то, чтобы он говорил нам вещи, которые многие считают ложью?»

Ингельс выглянул в окно. Мимо мелькали офисы, столы с мерцающими дисплеями и сидящими возле них людьми, затем перспектива резко изменилась — автобус мчался вниз по переулкам, вызывая у Ингельса ощущение падения как во сне; затем он увидел ещё больше дисплеев. По мере того как автобус набирал скорость, приближаясь к окраине Брайчестера, офисов становилось всё меньше и меньше. «Почти добрался», — подумал Ингельс, но тут же сообразил, что проехал мимо здания «Вестника» три остановки назад, и быстро вскочил с сиденья. На секунду ему показалось, что он знает, куда направляется. «Что с того?» — лихорадочно думал он, выходя из автобуса, и круги вокруг его глаз горели ржавчиной. Но, оказавшись на улице, он тут же всё позабыл: теперь он не мог представить, что ему понадобилось в этом районе.

«ВЕСТНИК БРАЙЧЕСТЕРА. ВЕЧЕРНИЙ ГОЛОС БРАЙЧЕСТЕРА» — стальные буквы (две трети от хайку, думал Ингельс, пока не привык к этой вывеске) цеплялись за кирпичи над его головой. В фойе было тихо. Интересно, сколько времени пройдёт, прежде чем типографские прессы начнут громко стучать, сводя на нет звукоизоляцию? Недолго, а ведь Ингельсу нужно было написать свою колонку.

Его разум стал плоским и пустым, как лифт. Он оцепенело брёл по стометровому офису с открытой планировкой, мимо мелькающих за стеклом голов, персонифицированных в пластмассе.

Одни головы быстро отворачивались, другие смотрели, третьи улыбались. «Боже мой, я даже не знаю их имён», — подумал Ингельс о некоторых.

— Привет, Мойра, — сказал он. — Как дела, Берт?

Зазвонили телефоны, люди брали трубки и что-то отвечали, их голоса шаловливо запрыгали по полу. Репортёры расхаживали по проходам. Запахи дезодоранта, пота и чернил, потрёпанная бумага, суета пишущих машинок, поспешные беспокойные конференции.

Берт шел за Ингельсом к его столу.

— Не жди своего личного бюллетеня, — сказал Берт, бросая на стол листок из телефакса. — Последний отчёт о твоей блуждающей планете.

— Только не говори, что я тебя, наконец, убедил.

— Никаких шансов, — ответил Берт, отступая. — Просто чтобы ты не начал переворачивать всё вверх дном.

Ингельс читал лист, размышляя: «Я мог бы сказать им это полгода назад». «Американцы признали, что беспилотный зонд уже в пути, чтобы сфотографировать странника». Ингельс опёрся локтем о стол и закрыл глаза. На фоне беспокойных пятен света он почти увидел то, что ему снилось. Он вздрогнул в замешательстве; шум газет излился на него. «Хватит», подумал Ингельс, разбирая свои записи.

Он напечатал телевизионную рецензию — о хорошей пьесе из Бирмингема,