Она остановила запись.

– Строители не летали проверить. Им это было ни к чему. Они и так были связаны. Теряя систему, они знали, что там никого не осталось. Кольца они использовали для пересылки материальных объектов, но это как для нас – доставить пищу в желудок. Скорей всего, у них это происходило бессознательно. Не требовалось ни графика, ни торговых связей. Если в системе ничто больше не требовало поставок, поставки прекращались.

– Поставки…

– Вроде груза «Аматэрасу», – пояснила она. – Враг что-то проделывал, и поставки прекращались. А враг понимал, что удар попал в цель. А у нас? Поставки не прекратились. Подозреваю, что мы для них так же невидимы и непостижимы, как они для нас. Некоторые наши действия для них вроде помех на связи. Эти наши беспорядочные, бесконтрольные переходы – то, что они чувствуют. Так слышат крысу в стене и раскладывают разные яды – пока она не перестанет скрестись. Шум прекратился – значит, сработало. А если мы все равно шныряем во врата и обратно… Для них это значит, что яд не действует.

– Крутая теория. – Да-да. Или… – Или?

Она нашла еще одну метку на записи. «Сначала погасла всего одна».

– Или такие паузы для них норма и вскоре они начнут убивать всех. – Элви не сумела скрыть ужаса. Да если бы и смогла, он бы услышал. Они так долго были знакомы – какие тут секреты. – Надо быстрей добиваться ответов.

– Еще быстрей?

Элви отняла у него руку, пальцами прижала веки, потерла от середины к углам. На ресницах засохли крошки. Слезы.

– Я поговорю с Карой, – сказала Элви. – Спрошу, готова ли она.

– Спроси и Ксана. Это он хрен знает сколько часов просиживает в камере для катализатора. Он молчит, но ему тошно.

Элви сумела проглотить вскочившее ей на язык:

«А кому не тошно?»

Фаиз снова заговорил, но всю его веселость как ветром сдуло. Голос измученный, надтреснутый. Такой был ближе к тому, что чувствовала она. Казался более настоящим.

– Я не указываю тебе, что делать. Просто… – Говори.

– Кортасар десятилетиями держал их в клетке. Ставил над ними опыты, а о них не думал. – Кара дала согласие…

– Все эти погружения ее меняют, а как – мы не представляем. И то, что ей это нравится, меня нисколько не успокаивает.

Элви ощетинилась бы, но это говорил Фаиз, а она давно не высыпалась, держась на том, на что там распадается адреналин. Вроде бы миндальная кислота? Она запамятовала. Она стала слушать дальше – просто слушать, не реагируя.

– Я знаю, что сейчас не в самом здравом уме, – продолжил он. – Слишком долго мы торчим на этом корабле, и все сходят с ума, и всем адски страшно. Это понятно. Я понимаю. Но на то и существуют этические рамки. Они указывают путь, когда кругом все мутно.

– По-твоему, я действую неэтично.

– Да. Я тебя люблю, но да, целиком и полностью. – Он виновато скривился.

Элви глубоко вздохнула и выпустила воздух через нос. «Сокол» вокруг тихонько гудел, будто тоже ждал ее ответа.

– Знаю. – Стоило сказать это вслух, ей полегчало. – Я знаю.

– И что будем делать?

Она скрестила руки на груди.

– Помнишь доктора Негил?

– Что-то очень давнее. Преподавала в Калабрасском университете?

– Я в аспирантуре посещала ее семинар по этике. Мы там читали рассказ о прекрасной утопии, где все было замечательно, приятно, просвещенно, хорошо и справедливо и только одному ребенку приходилось жить в бедах и несчастье. Один ребенок в обмен на рай для всех.

– Помню этот рассказ. «Омелас».

– Так вот, тут не то, – сказала Элви. – Я работаю на авторитарного диктатора, в системе, где люди страдают, мучают и убивают друг друга. Я подрываю свою безопасность и безопасность своих сотрудников, передавая результаты политическим противникам моего начальства. Мы здесь бьемся не за прекрасную, милосердную, приятную утопию. Если мы победим, спасенные нами люди будут жить в той же каше из дерьма, бессилия и абсурда.

– Верно.

– В том рассказе ребенка приносили в жертву «качеству жизни». Я жертвую Карой – а я признаю, что это может быть так, – не ради качества. Речь идет о количестве. Если, теряя ее, я не дам свести количество человеческой жизни к нулю? Дешево отделаемся. Если это будет стоить всего, что есть, – все равно выгодная сделка.

Она сумела его пронять. Фаиз повесил голову – уступая не силе тяжести и все-таки уступая.

– Так. Ладно.

– Ты так не можешь? Хорошо, – сказала Элви. – Я устрою тебе транспорт обратно в научный директорат. Твою работу с тем же успехом можно продолжать там.

– Миленькая, ты же знаешь, я не о том.

– Я бы тебя поняла.

– Да, но нет. Я просто хотел убедиться, знаем ли мы, что делаем. Если для нас правильно поступать неправильно – я все равно намерен просыпаться с тобой рядом. Главное дело моей жизни, честно тебе скажу.

Они минуту парили рядом друг с другом, не соприкасаясь.

– Ты бы легла, – предложил Фаиз. – Уже поздно, а мы оба устали.

– Еще немножко, – отказалась Элви. – Надо составить для Трехо доклад по Сан-Эстебану, а Очида ждет материалов для работы по новому плану.

– О, и еще доктор Ли хотел с тобой поговорить. Если найдешь время. По личному делу.

Элви удивилась.

– Вроде бы в группе физиков сложился дисфункциональный любовный треугольник. Им не помешают твои наставления.

– Разыгрываешь, да?

Фаиз развел руками.

– Все совершенные нами чудеса основаны на физиологии приматов. От наших достижений голова идет кругом, но физически мы все те же машины для секса и убийства. Организм не меняется.

– Хорошо. Я к ним загляну. А ты сделай для меня доброе дело.

– На все готов.

– В спасательной капсуле вроде бы обновляли меню. Посмотри, не загрузили ли для камбуза рецепт сааг панир.

– Если да, он будет ждать тебя в каюте.

Он дотянулся до нее, поцеловал и уплыл в коридор. Элви вернулась к снимкам Сан-Эстебана. Теперь ей на месте каждого трупа виделся Фаиз. Или она сама. Или Джеймс Холден. Или Уинстон Дуарте.

Она включила запись.

– Адмирал Трехо, я понимаю, что Сан-Эстебан – очередная внеочередная проблема. Пока я могу предоставить вам только обзор, несколько предположений и план дальнейших работ.

На более или менее пригодный вариант она убила час и копию отправила по второму маршруту: Наоми и подполью. В этом деле они все союзники, даже если сами об этом не знают.

Пока она разобралась с перемещением ресурсов для Очиды, пока обсудила с Харшааном Ли план спасения «Сокола» от жестокой личной драмы, прошло еще два часа. Фаиз уснул в каюте. Ее ждала туба с сааг паниром и груша с бескофеиновым чаем. Поев и напившись, она влезла в спальную сбрую.