Система Сан-Эстебан заселялась первой волной колонистов, ее разведывала и изучала бывшая компания Элви: «Роял Чартер Энерджи». В системе нашлась одна подходящая планета и еще луна газового гиганта с пригодной для дыхания атмосферой. И первая опорная «станция параллакса» для картографирования относительного расположения в галактике систем с кольцами. Восемнадцать миллионов человек в десяти городах, на полуавтономной аквакультурной платформе величиной с Гренландию и на научной станции в зоне стагнации гелиосферы, в 110 а.е. от звезды. Три года назад система теоретически вышла на самодостаточность, однако до сих пор импортировала товары с Сол, Оберона и Бара Гаона.

Вот потому грузовик системы Сол «Аматэрасу» с грузом сверхчистых промышленных реагентов и оборудованием для переработки руды рискнул на прохождение Сан-Эстебанских врат.

Элви перебирала присланные потрясенным врачом изображения. Она уже дюжину раз все просмотрела, прослушала приложенный отчет и прочитала результаты полевой аутопсии.

Мертвец, которого она сейчас видела на экране, уже летел в мешке в направлении Лаконии для более подробного исследования в научном директорате. Элви, склонив голову к плечу, рассматривала влажные пятна на комбинезоне, натянутом разбуханием трупа, и запавшие, отдавшие влагу воздуху глаза. Документы, подтвержденные и генетической экспертизой, называли мертвого техником-практикантом с перевалочной станции – его труп был обнаружен в числе первых. При жизни он звался Алехандро Лоури. Теперь – санэстебанским кадавром-001.

Разговор, сопровождавший съемку мертвеца, записывался не в Сан-Эстебане. Элви столько раз выслушала капитана и врача с «Аматэрасу», что тем больше нечего было ей сказать. Она слушала голоса Джеймса Холдена и женщины с медлительным тягучим выговором – прежде долины Маринера, а теперь лаконским.

– Расскажите, как выключались системы, – требовала допросчица.

– Сначала погасла всего одна, – отвечал Джим. – Так что… групповое сознание? Консенус? Не знаю, каким словом это назвать. Хор. Они даже не особо забеспокоились. Поначалу.

Элви переключилась на наружные съемки. Немолодая женщина – седая, с завивкой – лежала на солнце. Рядом с трупом человека Элви видела незнакомое животное. Похоже на мелкую насекомую свинку. Фасетчатые глаза поставлены по сторонам продолговатой черепоподобной структуры. Местный вид, а погиб вместе с женщиной. Она вывела на экран статью по разновидностям, анатомии и физиологии экосистемы Сан-Эстебана.

– Что оставалось в таких системах? Тела? Или они просто пропадали? – спрашивала допросчица.

– Нет, не так, – отвечал Джим. – Системы просто гасли. Как будто терялся канал связи.

– Тогда каким образом они узнавали, что система мертва?

– Они все были связаны воедино. Если вам отрубить руку, она умрет? Так вот, те системы умирали.

Это потому, подумала Элви, что строители, они же «римляне», они же – космическая медуза… эти создания света не знали одиночества с тех пор, как научились мерцать в своем древнем подледном океане. Они были индивидуумами и единством. Суперорганизмом, связанным так тесно, как она – с собственными конечностями и органами. Она нашла статью, рассуждавшую о передаче внутренних сигналов той жукосвинки, и заскользила по ней взглядом, схватывая суть и не вникая в подробности.

– И только на этом основании они решились уничтожать целые системы? – спросила допросчица.

– Это для них – как срезать плесень с головки сыра. Или раковое образование с кожи. Испорченное место, вот они его и выжгли. Оно им стало ненужно. Они думали, это остановит… – Что остановит?

– Тьму. Смерть.

– Эй, – позвал Фаиз, и Элви остановила запись, оборвав следующий вопрос женщины.

– Сам ты «эй», – со вздохом отозвалась она.

Он вплыл в дверь кабинета. Выглядел усталым. Хрупким. Как все теперь. И не только выглядели.

– Во врата только что проскочил дрон с помощью от Лаконии, – сообщил он. – Еще пара недель на согласование орбит, и мы будем есть то же, что едим, но из свежих атомов.

– Хорошо. Надеюсь, к тому времени мы здесь еще будем.

Она хотела пошутить. Мрачно, но пошутить. Отчаяние мелькнуло в глазах мужа и сразу пропало, после чего он решил улыбнуться.

– Ты что это слушаешь?

Элви уставилась на динамик в обивке стены – словно ждала от него подсказки.

– М-м… Джеймса Холдена. Его допрос на Лаконии. Я хотела добыть и записи времен открытия врат. В архиве Алигархского мусульманского университета они точно есть, но оттуда пока не ответили.

– Ищешь что-то конкретное?

– За несколько десятилетий воспоминания искажаются, – объяснила она. – Хотела проверить, совпадает ли сказанное тогда с тем, что он говорит сейчас.

– И попробовать сообразить, почему мы еще не все умерли?

– Пара гипотез у меня есть.

Фаиз толкнулся через комнату, ухватился за скобу и остановился рядом. Светлая щетина припорошила ему щеки, как легкий снегопад. Левой рукой Элви взяла его за руку, а правой вывела данные по системе очистки вод на Сан-Эстебане. Грубую схему работы.

– Что мы здесь видим? – спросил он.

– Выпадение солей в осадок одновременно со всеобщей смертью, – сказала Элви. – Как будто наши темные боги догадались сделать ионные связи чуточку попрочней. И продлилось это ровно столько, сколько нужно для отключения нейронов. Местная фауна тоже использовала для передачи сигналов ионные связи, хоть и передавала их не по нервам, а скорее по вакуумным каналам. Их тоже приложило. Хотя микробиоту, как видишь, не задело.

– Из чего я это вижу?

– Трупы разбухают, – сказала она, – оттого что микробы напердели.

– Когда жуткая история заканчивается шуточкой ниже пояса, прямо не знаешь, как реагировать.

– Это не шутка. Но сразу после окончания события очистка воды снова запустилась. «Аматэрасу» появился всего через несколько часов после события. Распад, который мы видим на этих снимках, шел, пока они заходили на посадку.

– Из чего следует?..

– По-моему, враг не понял, что удар достиг цели.

Послушай…

Она нашла свою метку на аудио и запустила его.

«Нет, не так. Системы просто гасли. Как будто терялся канал связи… Они все были связаны».